Брат моей жены: Иван Емельянович. Брандмейстер, изгнанный со службы за неумеренное употребление спиртных веществ. Ищет должности и хочет жениться на нравственной девушке. В женщинах прежде всего признает «ум». Собственноручно режет кур, гусей и уток. Ходит на базар за харчами. Верит в спиритизм. Со мной в ссоре. Клянется, что из меня не выйдет толку. Впрочем, ссора не мешает ему курить мой табак и по целым дням валяться на моей кровати. Хочет купить себе ружье. Родителей не почитает.
Пантелей: другой брат моей жены. Служит кочегаром на железной дороге. Ходит к нам по субботам ночевать и всю ночь играет на гармонике. Обещает починить мне портсигар. Два раза судился у мирового судьи за буйство и два раза, по настоянию Ивана Емельяныча, подавал на аппеляцию. Бьет Митю по голове. Умоляет меня, чтобы я его остриг. Пьяница.
Костька: третий брат моей жены. Фельдшер, еженедельно пускает отцу кровь. Имеет в нашем околотке большую практику, но всё зарабатываемое пропивает. Любит читать романы и выписывает газету Гатцука, которую никому не дает читать, боясь, чтобы ее не запачкали. Рябой. Жениться не хочет, потому что в женщине видит причину всех зол. Дает от кашля детскую присыпку, приказывая употреблять ее внутрь на водке. Был в Москве на выставке и купил себе там прибор для показывания фокусов. Родителей не признает за их невежество. Меня не любит за то, что я не позволяю ему ставить на мой стол бутыли с лекарствами. Пьяница. Ворует у матери деньги и поедает ее варенья.
Моя жена: Агаша. Маленькое, пришибленное, безгрудое, курносое, сутуловатое, но крикливое существо. На лице постоянное выражение испуга. Боится родителей, братьев, мужа, мышей, лягушек, тараканов, больших мух… Ежегодно родит. В детстве была переехана пожарными лошадьми. Пять лет тому назад я купил ей серебряные часы, но она их не носит и не заводит, боясь испортить. Читает, но писать не умеет. Плачет каждый день. Стирает пеленки — это ее специальность.
Моя мамаша: Мавра Степановна, маленькая, согнутая старушенция. День и ночь боится воров и то и дело ходит посмотреть: заперта ли дверь? Вываривает из кроватей клопов и оклеивает стены картинками. Повитуха и костоправка. Опасный конкурент Костьки. Горячие напитки не отрицает.
Тетенька (моя или женина; чья именно, не знаю): Заживо умершая. День и ночь лежит на печи, откуда никогда не слезает. Питается одним только чаем.
Митя и Ваня: мои сыновья, близнецы. Гимназисты первого класса. Усерднейшие потребители единиц и двоек. За поведение имеют тройку. Курят и на заборах пишут скверные слова. Пробегая по улице, дергают за звонки и срывают с дверей визитные карточки. Секу их ежедневно.
Зойка: моя дочь. Копается около печи в золе. Друг кошки и собаки, с которыми спит. По ночам плачет и не дает мне спать, за что бывает жестоко бита.
(обратно)Московская езда*
— Сердце обливается кровью, милый барон, когда посмотришь на этих несчастных страдальцев! Посудите, как, должно быть, тяжело им ездить на этих отвратительных извозчиках, на этой безобразной конке! Сколько мук и неудовлетворенных желаний. Бедные! А как тяжело, должно быть, пешком ходить! Поневоле станешь вольнодумкой, глядя на этих несчастных! Нет, барон, необходимы реформы и немедленные реформы! Нужно, чтобы все эти несчастные могли ездить в таких экипажах! Не знаю, чего это печать молчит!
Шарабаны и седла. Можно видеть на пути в Петровский парк и Сокольники. Экипажи великолепные, седла тоже, лошади восхитительные, но ездоки ужасно плохи. Ни одного порядочного ездока… Трусь, трусь, трусь…
Театральная карета. Сооружена в 1223 году и будет сдана в архив не позже 2500 года. Служит инструментом для покушения на убийство и самоубийство гг. артистов и артисток. В одиночку в ней не ездят, а ездят сотнями, памятуя, что на людях и смерть красна, что в компании и помирать не страшно. Вмещает в себя пять благородных отцов, 26 ingénues, 32 балерины и душ десять комических старух* акимовской комплекции. Проезд бесплатный.
Сама конка. Сооружена для того, чтобы ежеминутно сходить с рельсов и учинять контузии. Внутри вагона сосуд со свинцовой примочкой — для лечения ушибов, причиняемых ездой. Верхотура стоит три копейки, а нутро пятак. Билеты белые, желтые, красные… Прислуга замечательно вежливая. Дамам говорит «вы» и не бранится, когда покупают у нее билет. Внутри вагонов курить и учинять безобразия* (все, кроме чтения «Московского листка») не дозволяется.