Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935

— Нюрка! Ты? Здесь?

Девушка. Прочь! Не лапай. Я замужем…

Куманёк ошеломлён. Перед его глазами — встаёт прошлое. Он гуляет с этой девушкой, обняв её за талию.

23

Лёнька в стороне допрашивает парня, лет 17:

— Бьют?

— Нет.

— А сами друг друга бьёте?

— Тоже не бывает.

— Врёшь?

Парень говорит с Лёнькой улыбаясь.

— И — не воруете?

— Не требуется. Всё наше, а у себя — не воруют.

Лёнька рассердился, толкнул парня кулаком в живот, кричит:

— Ты чего мне врёшь, пузатый чёрт? Что я — маленький? Скажи на милость — не пьёт он, не дерётся, не ворует, во святые попал, сукин кот!

Парень хохочет. Его и Лёньку окружают другие.

24

Другой парень, тоже встретив старого приятеля; беседуют:

— Как же вы с девицами? Свободно?

— Мы не собаки, мы от собачьей жизни отказались.

— Холостыми живёте?

— Женимся. Только с разрешения общего собрания. Женимся и на деревенских. Вот сегодня свадьба будет, наш парень деревенскую берёт…

25

А в начале жизни колонии: пришли мужики и сердито говорят заведующему:

— Вы, товарищи, воров поселили тут под боком у нас. Это нам — вредно. Мы упреждаем, что ежели воровство начнётся — заведение это со всех концов вспыхнет, а ворам черепа побьём. Мы это честно упреждаем.

26

Свадьба. Пляски, пение, музыка. Лёнька внимательно смотрит на всё. Говорит соседке, девице:

— Это зачем тут мужики?

— Отец невесты, родные её. А — что?

— Ничего. Балаган это. Подстроено всё. Вроде цирка… Обманываете.

Отошёл прочь.

27

Узбек разговаривает с негром:

— Почему чёрный? Это больной ты?

— Я негр потому что.

— Ну? Били тебя?

— Нет, природа такая.

— Смеются над тобой?

— Нет. Здесь товарищи хорошие.

Узбек, сплюнув, отходит прочь, останавливается, размышляя. Мимо идёт девица, остановил её:

— Подожди. Ты — проститутка?

— Я трикотажница, а ты — глупый мальчишка. Дурак — понял?

— Подожди. Если я тебя обидел, надо меня бить. Почему не бьёшь?

Девица смеётся, спрашивает:

— Ты кто?

Взяла его под руку, кричит кому-то:

— Миша, поди-ка сюда!

28

Лёнька около духового оркестра, рассматривает корнет-а-пистон. Музыканты готовятся играть, корнетист взял инструмент из рук Лёньки. Играет. Лёнька, очарованно улыбаясь, смотрит на корнетиста.

29

Кипит свободное веселье.

30

Куманёк и Узбек — в стороне, к ним идёт Лёнька.

Куманёк. Ловко устроились.

Узбек. У меня голова колесом вертится — так!

Показывает руками, как вертится голова.

Лёнька. Весело живут, черти! Музыка своя. И — всё.

Куманёк. Книг — до тысячи.

Лёнька. Буду проситься сюда…

Куманёк. Не примут.

Узбек. Здесь работать надо, мы не умеем.

Лёнька. В музыканты попросимся.

Снова в Николо-Угреше

1

Человек пятнадцать парней, раскачивая бревно, вершков четырёх толщиной, таранят им стену монастыря. Сыплется разбитый кирпич.

2

На дворе ломают койки монахов, делают из них санки. Но некоторые уже чинят поломанные койки, не давая их ломать. Из-за этого дерутся. Подходит мастер, слесарь.

— Не так, ребята. Дайте поучу.

3

В одном из помещений монастыря человек двадцать столярят, делают инкубаторы. Один из парней сделал шкатулку для себя, любуется ею. Другой — табуретку. Сравнивают работу, хвастаются.

4

Лёнька достал где-то измятую валторну, пробует играть на ней, ничего не выходит. Идёт к инструктору-слесарю:

— Ну-ка, почини, чтобы играла.

— Этого я не умею сделать.

— Так чего же треплешься здесь?

5

Всё время слышны глухие удары тарана в стену. В общем для большинства скучно. Ребята валяются на дворе группами, кое-где пробуют петь. В одной группе беседует Куманёк, в другой — Узбек.

6

На дворе появились Яков и Сергей.

7

Стену протаранили, образовалась большая дыра. Один из мальчиков лезет в неё, но раком пятится назад. Вылез, отряхивается.

— За стеной — мент с прутом в руке. Зря долбили.

8

Идут двое ребят. У одного на поясе шесть ложек, на шее несколько полотенец. Другой обёрнут простынёй, одеялом. Сергей спрашивает их:

— Куда же вы?

— Гуляем.

— А это — вещи куда?

— Выиграли в карты. Продаём. Купи?

9

Человек триста собралось в церкви. Яков на амвоне. Ловит муху: ему рукоплещут. Кто-то кричит: «Эх, гармошки нет! Сплясать бы».

Яков. Вы бы, черти, работали, тогда и музыка будет.

Крики: — Ребята — «Берёзку»!

10

Явился Лёнька с трубой, ещё один с барабаном, третий — с гитарой. Всё это вместе звучит дико. У Лёньки отняли трубу и сломали.

Крик. Ребята — спать!

Яков. Давайте завтра займёмся, организуем хоришко.

Голоса:

— Дело! Можно! Идёт!

11

Разошлись. На амвоне остался Яков, его окружают Куманёк, Узбек, подошёл Лёнька и ещё четверо, затем явился Сергей.

Яков. Ну, что?

Куманёк. Поддаются.

Узбек. Не очень.

Сергей. Вы говорите им: будете работать — всё будет!

12

Спальная. Ребята укладываются на койках, но некоторые на полу.

13

Входит Ленька с паршивенькой собачкой на руках, подошёл к своей койке, подумал. Положил собаку на койку, окутал её одеялом, сам лёг на пол. Сосед спрашивает его:

— Ты что это?

— Ничего. Мне — всё равно, как спать, а она никогда на постели не спала.

14

Все спят. Лёнька встал, подошёл к окну, открыл. Сел на подоконник, ноги за окно.

15

Стена дома. Окно. В нём Лёнька сидит и тихонько поёт.

16

Показать Николо-Угрешу в его современном виде. Затем — так же Болшево. Дать цифры производства.

[Картины к инсценировке П.С. Сухотина «В людях»]

[Первая картина]

Десятка полтора грузчиков, большинство — спит. Грохало чинит подушку, в руке — шило, дратва, рядом с ним — молодой парень негромко играет на гармошке, повыше их — Сергей.

Грохало. Брось, надоел.

Парень. Не любишь музыку-то?

Грохало. Весёлую — люблю.

Парень. Весёлая, она — трудная.

Сергей. Чем — трудная?

Парень. Быстроты требует.

Сергей (передразнил). Быстроты требует!

Парень. Чего дразнишься?

Сергей. Не люблю вот эдаких кислых чертей.

Парень. Мы — не черти, а крестьяне, значит — хри-стияне, да-а!

Сергей (дразнит). Да-а! Бя-а!

Парень. Опять драку затеять хочешь? (Встаёт, отходит прочь.)

Грохало. Зачем ты дразнишь их, в самом деле? Изобьют, как прошлый раз.

Сергей. Зря ты трёшься тут. У них у всех — душа милостину просит, душа просит, а рука — не даёт. В каждом таком бычке — мироед сидит. Я их — знаю, работал по деревням. Трое суток потерпишь, на четвёртые — думаешь: не поджечь ли деревеньку-то? И уходишь от соблазна дальше… Ничего ты, Лексей, не понимаешь.

Грохало. Кое-что, пожалуй, могу понять.

Сергей. Ну, а что?

Грохало. Вот понимаю, что ты анархист.

Сергей. Чего-о? Какой там мархист?

Грохало. Я тебе объяснял…

Сергей. Ах, это… Ну, это — врёшь. Ты — дай мне власть, так я те покажу, какой я безвластник! Сделай-ко меня губернатором, а то хоть исправником, я тогда…