Большевики ответили на это: хорошо, господа, пусть ЦК разберет все ваши обвинения и учинит по ним «суд и расправу». Пять национальных социал-демократов входят в пленум, – от них зависит решение вообще, тем более единогласное решение. Пусть они и явятся «судьями» в разборе ваших (т. е. меньшевистских и впередовских) обвинений и удовлетворении ваших претензий к БЦ. Большевики пошли дальше. Они согласились на максимум компромиссов в резолюциях, потребованных меньшевиками и впередовцами.
И вот максимум уступок в резолюциях о положении дел в партии и о конференции сделан, все «обвинения» рассмотрены и все претензии к БЦ удовлетворены на основании решения всех пяти националов социал-демократов.
Только таким путем можно было отнять у противников партийной линии, т. е. антиликвидаторской линии, всякую возможность отговорок, всякую возможность увернуться от принципиальной постановки вопроса. И эту возможность у них отняли.
Если теперь Аксельрод и Мартов с Ко в «Необходимом дополнении», Алексинский и Ко в листке впередовцев пытаются опять вытащить на свет божий обвинения против БЦ, сплетни, клеветы, ложь и инсинуации, – то эти господа сами изрекают себе приговор. Отрицать то, что пленум единогласно все обвинения их рассмотрел, все обвинения своей резолюцией отмел и признал отметенными, – отрицать этого нельзя, отрицать этого ни те, ни другие герои склоки не могут. А если так, то для всех и каждого ясно теперь, что поднимающие опять склоку (Аксельрод, Мартов, Алексинский и Ко) – просто политические шантажисты, желающие сплетней замять принципиальные вопросы. И иначе, как политических шантажистов, мы их третировать не будем. Иными вопросами, кроме вопроса о проведении партией антиликвидаторской и антиотзовистской линии, мы заниматься не будем, предоставляя Аксельроду, Мартову, Алексинскому купаться в помоях сколько им угодно.
Компромиссы и уступки большевиков, их согласие на резолюции, во многом недостаточно решительные, были необходимы для чистоты принципиальной размежевки. Удовлетворив все претензии меньшевиков и отзовистов, признанные правильными большинством националов[39], большевики добились того, что для социал-демократов без различия направлений, для всех, кроме профессиональных шантажистов, вопрос встал исключительно о проведении партийной линии, антиликвидаторской и антиотзовистской. Никому, ни единому человеку в партии, не был загражден доступ к партийной работе, к участию в проведении этой линии; никаких помех ее проведению, никаких посторонних мешающих обстоятельств не осталось по решению, которое зависело от националов социал-демократов. И если теперь снова и еще более явно показали себя ликвидаторы, то этим доказано, что посторонние помехи были выдумкой, отводом глаз, сплетнической уверткой, приемом кружковых интриганов, не более того.
Поэтому размежевка и разборка и началась настоящим образом только после пленума; идет эта разборка исключительно по важнейшему принципиальному вопросу – о ликвидировании нашей партии. Те «примиренцы», которые ошеломлены, огорчены, удивлены тем, что размежевка началась после пленума, доказали своим удивлением только свое пленение кружковой дипломатией. Кружковый дипломат мог думать, что условное соглашение с Мартовым и Мартыновым, Максимовым и вторым впередовцем{106} есть конец всякой размежевки, ибо принципиальные разногласия для такого дипломата – дело второстепенное. Наоборот, для кого принципиальный вопрос о ликвидаторстве и отзовизме стоит на первом месте, – нет ничего удивительного в том, что именно после удовлетворения всех претензий Мартова, Максимова и проч., именно после максимальных уступок им в вопросах организационных и т. п., должна была начаться размежевка чисто принципиальная.
39
Напомним, что решающие голоса имели на пленуме 4 меньшевика, 4 большевика, 1 впередовец, 1 латыш, 2 бундовца и 2 поляка, т. е. против меньшевиков и впередовцев большевики не имели большинства даже с поляками и латышом; решали бундовцы.