Например, главная схема может быть исследована на основе различнейших частных напряжений — значение отдельных частей построения с учетом их веса, центра, характера формы и т. д. (см. рисунок 1, вверху — объединенная тема, внизу — различные конструктивные интонации).
Рис. 4
при этом надо иметь в виду следующее:
1. обучение рисунку в Баухаузе является воспитанием умения наблюдать, точно видеть и точно изображать не только внешний вид предмета, но и конструктивные элементы, их закономерные силы = напряжения, которые можно обнаружить в данном предмете, закономерное построение которых и есть воспитание точной наблюдательности, точной передачи взаимосвязей, при этом поверхностный внешний вид предмета есть входная ступень в пространственное.
2. обучение рисунку построено на методе, который во всех моих других предметах остается одним и тем же, который, по моему мнению, должен быть методом и во всех других областях (см. мою статью «Художественная педагогика»).
«Синий всадник». Взгляд назад{55}
Многоуважаемый г. Вестхейм!
Вы пригласили меня оживить мои воспоминания о возникновении «Синего всадника».
Сегодня — спустя так много лет — желание это оправданно, и я исполню его охотно.
Сегодня — спустя так много лет — духовная атмосфера Мюнхена, города, который несмотря на все остается дорогим для меня, изменилась основательно. Швабинг, в те дни такой шумный и беспокойный, стал тихим — ни звука не доносится оттуда. Жаль прекрасный Мюнхен и еще больше жаль уже почти комичный, изрядно эксцентричный и самодовольный Швабинг, на улицах которого человек — мужчина или женщина — без палитры или без холста, или, по меньшей степени, без папки немедленно обращал на себя внимание. Как «чужак» в «гнезде». Все рисовали… или писали стихи, или музицировали, или увлекались танцами. Под крышей каждого дома можно было найти по крайней мере два ателье, где порой не столько много писали красками, сколько дискутировали, диспутировали, философствовали или изрядно выпивали (в меру кошелька — чем более по моральным обстоятельствам…).
«Что такое Швабинг?» — некто из Берлина однажды спросил в Мюнхене.
«Это северная часть города», — сказал один мюнхенец.
«Отнюдь, — ответил другой, — это состояние ума». И это было правильно.
Швабинг был духовным островом посреди широкого мира, в Германии, в основном даже для Мюнхена.
Здесь жил я долгие годы. Здесь написал первую абстрактную картину. Здесь вынашивал свои мысли о «чистой» живописи, о чистом искусстве. Я стремился, в противовес «аналитическому», открыть синтетические взаимосвязи, мечтал о приходе «великого синтеза», чувствуя себя обязанным передавать мысли не только окружающим на моем острове, но и человечеству вдали от него. Я считал их плодотворными, необходимыми.
Так появилась сама собой из моих беглых заметок «pro doma sua»[75] моя первая книга «О духовном в искусстве». В 1910 году я положил ее, полностью законченный текст, в ящик стола, так как ни один издатель не имел мужества рискнуть (как оказалось, совсем незначительно) деньгами на публикацию.
Даже теплое сочувствие, высказанное великим Гуго фон Чуди, не дало ничего.
К этому времени созрело мое желание составить книгу (род альманаха), в которой исключительно художники могли выступить как авторы. Я мечтал о художниках и музыкантах, в первую очередь. Гибельное обособление одного искусства от другого, «искусства» от народного и детского искусства, от «этнографии»[76], возводившее крепкие стены между тем, что в моих глазах так тесно связано, что, представляя идентичные явления, словом, синтетические взаимоотношения, — не оставляли меня в покое. Сегодня это может показаться примечательным, что долгое время я не мог найти ни соратников, ни средств, ни просто достаточного интереса для этого проекта.
Эти дни видели неистовые муки рождения многих «измов», в то время не обращающих внимания на синтетическое восприятие и чьи главные интересы лежали в полной темперамента «гражданской войне». Почти одновременно (1911-1912) в живописи появились два значительных «направления»: кубизм и абстрактная (абсолютная) живопись. В то же время футуризм, дадаизм и (вскоре всепобеждающий) экспрессионизм.
Вы с трудом могли бы разглядеть нас в этом дыму!
Атональная музыка и ее, бывший в то время объектом общих насмешек, мастер Арнольд Шёнберг волновали сердца не менее, чем уже упоминаемые живописные измы.
Тогда я смог узнать Шёнберга и тотчас обрести в нем увлеченного последователя идеи «Синего всадника». (В то время мы только обменивались письмами: наше личное знакомство состоялось позже.)
76
Мое первое восхищение этнографией относится к давним временам: студентом Московского университета заметил я, разумеется изрядно бессознательно, что этнография является в той же степени искусством, как наукой. Решающим фактором явилось потрясающее впечатление, которое я пережил в Музее этнографии в Берлине от искусства негров! (