И опять Кондратьев не понял, одобряют его или осуждают. Горбовский оглушительно чихнул и быстро сел, спустив с кушетки ноги.
— Извините,— сказал он и снова чихнул.— Я опять простудился. Проваляешься ночь на бережку, и сразу насморк.
— На каком бережку? — спросил штурман.
— Ну как же, Сергей Иванович? Лужайка, травка, приятно так рыбка плещется в заводи…— Горбовский опять чихнул.— Извините… И луна на воде — «дорожка к счастью», знаете?
— «Дорожка к счастью» хороша на море,— сказал Кондратьев мечтательно.
— Ну не скажите. Я сам из Торжка, речушка у нас там маленькая, но очень чистая. А в заводях — кувшинки. Ах как отлично!
— Понимаю,— сказал Кондратьев, улыбаясь,— в мое время это называлось «тоска по голубому небу».
— Это и сейчас так называется. А на море… Я вот вчера сидел на море ночью, луна изумительная, где–то девушки поют, и вдруг из воды как полезли, полезли какие–то… в рогатых костюмах…
— Кто?!
— Эти, спортсмены…— Горбовский махнул рукой и лег опять.— Я ведь сейчас часто возвращаюсь. Брожу к Венере и обратно, вожу добровольцев. Славные ребята — добровольцы. Только очень шумные, едят ужасно много и все, знаете, рвутся на смертоубийственные подвиги.
Кондратьев с интересом спросил:
— А как вы смотрите на проект, Леонид Андреевич?
— Очень правильный проект,— сказал Горбовский.— Я его составлял. Не я один, конечно, но я тоже участвовал. В молодости мне много приходилось иметь дела с Венерой. Злая планета. Да вы, наверное, сами знаете…
— По–моему, очень скучно возить добровольцев на Д–космолете,— сказал Кондратьев.
— Да, конечно, задачи у Д–космолетов несколько иные. Вот я, например, на своем «Тариэле», когда все это закончится, пойду к ЕН 17 — это на пределе, двенадцать парсеков. Там есть планета Владислава, и у нее два чужих искусственных спутника. Мы будем искать там Город. Это очень интересно — искать чужие города, Сергей Иванович!
— Что значит «чужие»?
— Чужие… Знаете, Сергей Иванович, вас, как звездолетчика, наверное, интересует, чем мы сейчас занимаемся. Я приготовил для вас специально небольшую лекцию и, если хотите, сейчас ее вам прочитаю, а?
— Это интересно.— Кондратьев откинулся в кресле.— Прошу вас.
Горбовский уставился в потолок и начал:
— В зависимости от своих вкусов и наклонностей наши звездолетчики решают главным образом три задачи, но меня лично интересует четвертая. Ее многие считают слишком специальной, слишком безнадежной, но, на мой взгляд, человек с воображением легко найдет в ней призвание. Тем не менее есть люди, которые утверждают, что она ни при каких условиях не может оправдать затраченного горючего. Так говорят снобы и утилитаристы. Мы отвечаем им на это…
— Виноват,— перебил Кондратьев.— В чем, собственно, состоит эта четвертая задача? И заодно — первые три?
Горбовский некоторое время молчал, глядя на Кондратьева и помаргивая.
— Да,— сказал он наконец.— Лекция, кажется, не получилась. Я начал с середины. Первые три задачи — это… Двоеточие. Планетологические, астрофизические и космогонические исследования. Затем проверка и дальнейшая разработка Д–принципа, то есть берут новый с иголочки Д–космолет и гоняют его у светового барьера до изнеможения. И, наконец, попытки установить контакт с иными цивилизациями в Космосе — в общем, пока тщетные попытки. Моя любимая задача тоже связана с иными цивилизациями. Только мы ищем не контакты, а следы. Следы побывок чужих космолетчиков на разных мирах. Некоторые утверждают, что эта задача ни при каких условиях не может оправдать… Или я это уже говорил?
— Говорили,— сказал Кондратьев.— А что это за следы?
— Видите ли, Сергей Иванович, каждая цивилизация должна оставлять множество следов. Возьмите хотя бы нас, человечество. Как мы осваиваем новую планету? Мы ставим возле нее искусственные спутники, от Солнца до нее тянется длинная цепь радиобакенов — по два–три бакена на световой год — маяки, всевозможные пеленгаторы… Если нам удается высадиться, мы строим на планете базы, научные города. И не берем же мы все это с собой, когда уходим! Вот так же и другие цивилизации.
— И нашли вы что–нибудь? — спросил Кондратьев.
— А как же? Фобос и Деймос — ну, это вы, конечно, знаете, подземный город на Марсе, искусственные спутники у Владиславы… Очень интересные спутники. Да… Вот чем мы, в общем, занимаемся, Сергей Иванович.
— Интересно,— сказал Кондратьев.— Только я выбрал бы все–таки исследование Д–принципа.
— Ну, это зависит от вкусов и наклонностей. А сейчас все мы возим добровольцев. Даже гордые исследователи Д–принципа. Мы сейчас — как в ваше время кучера трамваев…