— В наше время уже не было трамваев,— сказал со вздохом Кондратьев.— И трамваи водили не кучера, а… м–м–м… Это как–то по–другому называлось… Слушайте, Леонид Андреевич, вы обедали?
Горбовский чихнул, сказал: «Извините» — и сел.
— Постойте, Сергей Иванович,— сказал он, доставая из кармана огромный цветастый носовой платок.— Постойте… Я вам сказал, для чего я к вам пришел?
— Чтобы поговорить как звездолетчик с звездолетчиком.
— Правда. А больше ничего не сказал? Нет?
— Нет. Вас сразу очень заинтересовала кушетка.
— Ага.— Горбовский задумчиво высморкался.— Вы, случайно, не знаете океанолога Званцева?
— Я знаю только врача Протоса,— печально сказал Кондратьев. — И вот с вами познакомился.
— Отлично. Вы знаете Протоса, Протос хорошо знает Званцева, а я хорошо знаю Протоса и Званцева… В общем, Званцев сейчас придет. Его зовут Николай Евгеньевич.
— Прекрасно,— медленно сказал Кондратьев. Он понял, что все это неспроста.
Послышалось пение сигнала.
— Это он,— сказал Горбовский и снова улегся.
Океанолог Званцев был громадного роста и чрезвычайно широк в плечах. У него было широкое, медного цвета лицо, густые темные, коротко остриженные волосы, большие, стального оттенка глаза и прямой маленький рот. Он молча пожал Кондратьеву руку, покосился на Горбовского и сел.
— Прошу прощения,— сказал Кондратьев,— я пойду закажу обед. Вы что любите, Николай Евгеньевич?
—- Я все люблю,— сказал Званцев.— И он тоже все любит.
— Да, я все люблю,— сказал Горбовский.— Только, пожалуйста, не надо овсяного киселя.
— Хорошо,— сказал Кондратьев и пошел в столовую.
— И цветной капусты не надо! — крикнул Горбовский вслед.
Набирая шифры у окна Линии Доставки, Кондратьев думал: «Они пришли неспроста. Они умные люди, значит, они пришли не из пустого любопытства, они пришли мне помочь. Они люди энергичные и деятельные, значит, вряд ли они пришли утешать. Но как они думают помочь? Мне нужно только одно…»
Кондратьев зажмурился и немного постоял неподвижно, упираясь рукой в крышку Окна Доставки. Из гостиной доносилось:
— Ты опять валяешься, Леонид. Есть в тебе что–то от мимикродона.
— Валяться нужно,— с глубокой убежденностью отвечал Горбовский.— Это философски необходимо. Бессмысленные движения руками и ногами неуклонно увеличивают энтропию Вселенной. Я хотел бы сказать миру: «Люди! Больше лежите! Бойтесь тепловой смерти!»
— Удивляюсь, как ты еще не перешел на ползанье, — язвительно заметил Званцев.
— Я думал об этом. Слишком велико трение. С энтропийной точки зрения выгоднее перемещаться в вертикальном положении.
— Словоблуд,— сказал Званцев.— А ну вставай!
Кондратьев отодвинул крышку и накрыл на стол.
— Кушать подано! — крикнул он насильственно–веселым голосом. Он чувствовал себя как перед экзаменом.
В гостиной завозились, и Горбовский откликнулся:
— Сейчас меня принесут!
Впрочем, в столовой он появился в вертикальном положении.
— Вы его извините, Сергей Иванович,— сказал Званцев, появляясь следом.— Он везде валяется. Причем сначала валяется в траве, а потом, не почистившись, лезет на кушетку.
— Где в траве? Где? — закричал Горбовский и принялся себя осматривать.
Кондратьев с трудом улыбался.
— Ну вот что,— сказал Званцев, усаживаясь за стол.— По вашему лицу, Сергей Иванович, я вижу, что преамбулы не нужны. Мы с Горбовским пришли вербовать вас на работу.
— Спасибо,— тихо сказал Кондратьев.
— Я океанолог и давно работаю в организации, которая называется Океанская Охрана. Мы выращиваем планктон — это протеин, и пасем китов — это мясо, жир, шкуры, химия. Врач Протос сказал нам, что вам категорически запрещено покидать Планету. А нам всегда нужны люди. Особенно сейчас, когда многие уходят от нас в проект «Венера». Я приглашаю вас к нам.
Наступило молчание. Горбовский, ни на кого не глядя, истово хлебал суп. Званцев тоже начал есть. Кондратьев крошил хлеб.
— Вы уверены, что я справлюсь? — спросил он.
— Уверен,— сказал Званцев.— У нас много бывших межпланетников.
— Я в высшей степени бывший,— сказал Кондратьев.— Таких у вас нет.
— Изъяснись подробнее,— сказал Горбовский,— чем Сергей Иванович может у вас там заниматься.
— Можно смотрителем на плантации ламинарий,— сказал Званцев.— Можно в охрану на планктонные плантации. Можно в патруль, но там нужна очень высокая квалификация, это со временем. А лучше всего — китовым пастухом. Идите–ка вы, Сергей Иванович, в китовые пастухи.— Он положил нож и вилку.— Вы представить себе не можете, как это хорошо, Сергей Иванович! Горбовский с любопытством на него посмотрел.