Мне легко удался этот маневр, хотя никто его не ожидал, – машина продолжала падение, стала следовать за бегом Венеры. Таким образом мы лишились солнечного света и приобрели мрак; тем не менее, мрак этот – вопреки всем законам физики – озарял наши сердца ярким светом… надежды, возможно ведь, что поверхность Венеры, покрыта глубокими морями, и тогда наше стремительное падение может закончиться без катастрофы.
Следя за вращением стрелки в аппарате, измеряющем скорость, я отметил одно обстоятельство, заставившее меня столь-же интенсивно возрадоваться, столь интенсивно я скорбел до этого: мне удалось и удавалось дальше замедлять чудовищную быстроту нашего падения; одним словом, я снова мог управлять машиной…
– Радуйтесь, ребятки, радуйтесь. Судьба нам покровительствует. Мы теперь безопасно опустимся на Венеру…
– Хм… Опять он про судьбу, – недовольный заворчал Григорий. – А как бы наша «судьба» отнеслась к нам, если бы мы не починили аппарата… Прямо-таки обидно становится, что он во всем видит судьбу, а мы остаемся ни при чем…
Который уже раз мне приходятся отмечать полную обоснованность и справедливость жизненных взглядов малышей!.. И опять они правы!.. Если бы я находился единственным в этой глупой машине, конечно, мне никогда бы не пришло в голову заняться починкой, и я, несомненно, покончил бы свои жизненные расчеты в пылающем аде Солнца. А ведь ребята с первого же дня нашего падения с изумительной кропотливостью принялись за приведение в порядок исковерканного механизма… Конечно, они правы: судьба тут ни при чем. Мне приходится на склоне лет, из-за их упрямой (стальной, сказал бы я) философии ломать свои крепко установившиеся взгляды…
Я забыл сказать, что наши пленники разгуливали свободно в машине, правда, со связанными за спиной руками. И вот с последними словами «вихрастого» к нам подошел четырехугольный Джек.
– Из малышей толк будет, – сказал он. – Если ваши большевики все такие, то я не удивляюсь почему их партия так крепка и жизненна…
– Подумаешь, комплиментщик нашелся, – усмехнулся «вихрастый». – Мишк, скрутим ему потуже руки: когда заклятый враг рассыпается в любезностях, значит, готовит очередную пакость…
У «вихрастого» определенно был государственный ум. Руки «любезного» Джека, действительно, оказались плохо связанными: он растянул узлы…
Еще часов десять пронеслись мы в направлении к «тучной планете» – так назвал Венеру по причине ее облачности глазастый парнишка. В последние два часа я каждые десять минут умерял быстроту падения машины, и когда мы подходили к облачному покрову, наша скорость равнялась скорости быстроходного аэроплана, т. е. всего 6–7 километрам в минуту.
– Ну, друзья, настал решительный момент! – насколько возможно бодрей воскликнул я.
Ребята усмехнулись, заметив, что на самом деле я уже не так бодр, как хочу казаться.
Откровенно-то говоря, я и не чувствовал особой жизнерадостности: чорт ее знает, эту Венеру! – Можно ли на нее положиться? Пригодна ли ее температура и атмосфера для пребывания на ней существа, подобного человеку?
Машина стала рвать тучные облака. Я управлял, ребята зорко следили в нижнее оконцо, прикрутив, «чтоб не мешали», своих пленников к койкам.
Я сумел воочию убедиться в том, что знал раньше из книг: атмосфера Венеры больше чем в два раза превышала земную, хотя объему обе планеты почти равны. Это значило, что Венера значительно моложе Земли и находится в менее остывшем состоянии.
Я прорвал последний облачный покров. Через окно заструился слабый дневной свет.
– Вода! Вода! – Завопили мои приятели.
Остановить стремительный бег машины мне не удавалось.
– Много воды? – спросил я, не отрываясь от управления.
– Хватит! Целый океан!..
– Ну, держитесь крепче. Я направляю машину носом в воду…
Минут через пять мы носились по бурному морю, которое, казалось, не имело границ. Из черного неба сеял частый крупный дождь, барабаня по верху машины…
Словами нельзя передать беспредельной радости, охватившей все мое существо, и я ее не передаю. Скажу одно: удивительно устроен человек – посади его в «пещь огненную», скажи ему, что он будет жить, и он станет радоваться своему существованию… Приблизительно в таком же положении могли находиться и мы: возможно ведь, что море представляло собой сплошной кипяток…
Ребята открыли все шторы и, сломя голову, перекидывались от одного окна к другому. Они скоро рассеяли мое мрачное предположение своими восклицаниями: