– Смотри, каракатица!
– А вон осьминог!
– А вот это – уже черти-что, даже назвать не сумею!..
В кипятке, насколько я знал, не могли водиться вышеназванные животные, даже включая сюда «черти-что»…
Убедившись, что машине не грозит опасности от столкновения, я присоединился к ребятам.
Над поверхностью взволнованных вод было не особенно светло, – так, как бывает у нас в пасмурную погоду. Несмотря на свою близость к Солнцу (на 40 миллионов километров слишком ближе, чем Земля), Венера мало получала солнечного света: его плохо пропускали объемистые, густые облака.
По характеру животных форм, по морской растительности, я с первого взгляда установил, в каком периоде развития находилась Венера. Придерживаясь земной терминологии, ее жизнь можно отнести к палеозойской эре развития Земли. Эта эра на Земле существовала, по одним авторам, 20 миллионов лет тому назад; по другим – 100 миллионов и больше.
Итак, мы окунулись в прошлое. Сколько возможностей из области разгадок до сих пор неразгаданного открылось предо мной. Мой страх перед неизвестным будущим, всякие опасения и предчувствия, все это отошло на задний план. Я с такой жадностью прильнул лицом к толстому стеклу, что вызвал на свою голову град насмешек от друзей.
– Стекло продавите, – сказал «вихрастый».
– Или нос расплющите, – поправил «глазастый».
И посыпали, и посыпали…
– Ладно, ладно, смейтесь! Смейтесь, юнцы! Вам не дано понять тех возвышенных чувств, которые буквально растирают теперь грудь и мозг ученого…
– Xa-ха-xa… Хо-хо-хо…
Ах, пострелята!..
Не могу удержаться, чтобы не сказать заранее, что ваше увлечение новым миром кончилось весьма плачевно. Но об это после, в порядке событий.
Первобытная жизнь, окружавшая нас, не была особенно многообразна и сложна, зато – весьма многочисленна.
Воды кишели гигантскими с доброе колесо от телеги раковинами аммонитами и наутилусами; морскими лилиями и ежами; похожими на спрутов белемнитами (каракатицами); разнообразными животными, которые у нас получили название трилобитов; простейшими хрящевыми (без костей) рыбами и, наконец, рыбами, сплошь покрытыми костяной броней, так называемыми, панцырными.
Были еще животные, которых мне довелось увидеть в первый раз; возможно, что они существовали и у нас, в палеозойскую эру развития Земли, но почему-либо их остатки не сохранилась в земляных пластах.
В общем же, вся морская жизнь отличалась крайней простотой организации своих представителей.
Каждый раз при появлении нового животного я сообщал своим друзьям его название, и вот дождался, наконец, ехидного вопроса:
– Скажите, уважаемый, когда в последний раз вы покинули эти взбаламученные моря, что разливаются на планете, именуемой вами Венерой…
Ребята, должно-быть, сомневались не только в том, что мы находились на Венере, но и оставляли под сомнением те названия, которые я им сообщал, предполагая, очевидно, что последние являются плодом моего расстроенного воображения.
Ведь вот отъявленные скептики. Всегда им надо солидных подтверждений, чтобы принять к сведению тот или другой факт…
Я объяснил, что совсем не обязательно быть на той или другой планете, достаточно знать степень ее эволюции, ну, скажем, степень раскаленности (что определяется через миллионы верст астрономическими трубами), чтобы сделать научное предположение о природе населяющих ее организмов. И наука давно установила, что Венера находится в этой эре своего развития, которая для Земли была несколько десятков миллионов лет тому назад. По аналогии так как в нашем Солнечном миру условия развития должны быть одинаковы для всех планет, – всегда можно предположить, что и состояние животного царства Венеры соответствует тому, которое некогда было на Земле. И, как видите, эти предположения блестяще подтвердились.
Вот откуда я беру свои названия (из истории Земли я их беру) для тех животных, которыми вы сейчас любуетесь. Они – не измышление моего воображения, а термины, принятые наукой.
– Ну-ну, – удовлетворенно произнес старший юнец, – кройте дальше…
– Товарищ Григорий, – вдруг раздалось из драпри, – извольте и нам присоединиться к интересному зрелищу…
При слове «товарищ» ребята скривились, а к дальнейшему просвещению и без того «просвещенных» цилиндров они не выразили желания.
– Лежите себе, полеживайте, – пробурчал Григорий, – пока мы вас не отправили для изучения морских чудес в самое море…
И вот тут произошло нечто ужасное…