Но атаки на тетушку со стороны жены тоже было, по мнению помещика, недостаточно. Поэтому он позвал Анельку и велел ей написать письмо бабушке.
— Разве я сумею? — спросила, смутившись, Анелька. — Я никогда не видела бабушку и боюсь ее…
Пан Ян догадался, что причиной этого страха были разговоры о тетке, которые они вели с женой в присутствии Анельки. Но, не сочтя отговорку дочери достаточно убедительной, сказал:
— Неужели ты не сумеешь написать письмо?
— Я не знаю, о чем…
— Обо всем. Пиши, что мама больна, папа расстроен, что ты хочешь учиться, но на это нет денег…
— А я вовсе не хочу учиться!.. — прошептала Анелька. — Лучше деньги, которые получает панна Валентина, употребить на хозяйство…
Как пан Ян ни был расстроен, он громко рассмеялся.
— Ты неподражаема в своей откровенности! — воскликнул он. — Если не хочешь обременять родителей, так тем более надо просить у бабушки денег на ученье…
— Да я… не умею просить…
Пан Ян посмотрел на Анельку, и в его взгляде одновременно отразились и недовольство и радость. Он был недоволен тем, что Анелька не способна выручить его в трудную минуту. Радостью же отцовское сердце наполняло то, что наставления его, как видно, не пропали даром. Ведь он всегда твердил ей, что люди их круга только приказывают и требуют, а просить — удел бедняков.
— Видишь ли, девочка моя, — стал он объяснять Анельке, — бабушку мы можем просить, во-первых, потому, что она мне заменила мать, во-вторых, она нам ровня, в-третьих — женщина пожилая, в-четвертых — деньги мы ей вернем. Наконец ее состояние как бы уже наше — ведь когда-нибудь оно непременно перейдет к нам.
Хотя Анелька и привыкла верить отцу, эти доводы ничего не говорили ее сердцу. Не сомневаясь в их справедливости и разумности, девочка не могла побороть чувства отвращения, как это бывает при виде лягушки: хоть и знаешь, что создана она господом богом и приносит пользу, но все же приласкать ее, как птичку, невозможно.
— Так ты напишешь бабушке? — настаивал отец.
— Милый папочка, мне бы очень хотелось, но я не знаю, что писать…
— Напиши, что любишь ее, хочешь познакомиться с ней, — говорил отец, теряя терпение.
— Я ее боюсь…
— Это нехорошо; она наша ближайшая родственница, а родственников надо любить…
— Я знаю…
— Вот видишь! Ладно, я сам продиктую тебе письмо.
Анелька снова почуяла фальшивую ноту в словах отца. Недавно был день его рождения и она должна была написать поздравление под руководством панны Валентины. Но учительница наотрез отказалась ей помочь, заявив, что не станет подсказывать надуманные слова и учить Анельку лицемерию. Если дочь любит отца, она сама сумеет найти нужные выражения.
Анелька сочинила поздравление сама, и оно очень понравилось родителям. Они похвалили поступок гувернантки, одобрили ее взгляды; Анелька радовалась, ибо она чувствовала, что все были искренни.
А сегодняшний разговор с отцом сильно огорчил ее. Никто лучше ее не замечал печали родителей, не понимал, что им грозит какая-то беда; но свои наблюдения девочка затаила в самой глубине души. Выражать открыто свои чувства казалось ей неприличным. Как же так? Неужели она должна поверять кому-то, что у них в имении голодают люди, волы и даже земля, что отец одалживает деньги у Шмуля, а у матери нет солодового экстракта?.. Может быть, ей велят написать еще и о том, как она втайне от всех, заливаясь слезами, беседует с богом?..
Уж не написать ли про отца, что он не только, против своего обыкновения, сидит дома и не пьет вина за обедом, но еще принуждает ее к лицемерию, которое раньше сам осуждал?
Ах, она замечала в доме большие перемены и слышала такое, о чем даже думать страшно… И что это Шмуль болтал о женитьбе отца?.. В их доме, как злой дух, поселилось несчастье: этот незримый дух, как ураган, развеял богатство, разогнал людей, терзал мать и перевернул все вверх дном в сердце отца. Несколько лет назад Анелька видела в лесу поваленные бурей деревья, и от жалости к ним у нее защемило сердце. Если в душе у отца такое же опустошение, то можно его оплакивать, но говорить об этом вслух — ни за что на свете!..