— Правду сказать, вы у них крепко засели в печенках, — подумав, сказал учитель.
— А что я им сделал?
— Ваша земля расположена как раз посередине земель Хаммера, а это нарушает его хозяйство, — продолжал учитель. — Это бы еще ничего, но Хаммер рассчитывал, что вы продадите ему хотя бы гору с сосной, где он хочет построить мельницу для Вильгельма.
— На что им мельница понадобилась, когда у них столько земли?
— Большой доход дает. А если не построит мельницы Хаммер, то на будущий год, наверное, построит для своего племянника Геде.
— Почему же Хаммер не строит на своей земле?
— Да у них вся земля в низине. Самая плодородная во всей колонии. Они ведь с умом выбирали, — говорил учитель, — но мельницу на ней не поставишь…
— Далась им эта мельница! — сердито перебил Слимак, стукнув кулаком по забору.
— Для них это важное дело, — понизив голос ответил учитель. — Если бы у Вильгельма Хаммера сейчас была мельница, он через две недели женился бы на дочери мельника Кнапа из Воли и взял бы за ней двадцать тысяч рублей… Двадцать тысяч рублей!.. А без этих денег Хаммеры могут обанкротиться… Потому-то вы и стали им поперек горла, — закончил учитель. — Но если вы продадите им свою землю, они и вам хорошо заплатят, и сами избавятся от неприятностей.
— Не продам, — отрезал мужик. — Я их сюда не звал и не хочу погибать ради их выгоды. Стоит мужику уйти с родной земли — тут ему и крышка…
— Беда будет, — сказал учитель, разводя руками.
— Ну и пускай. А по своей воле не стану я ради них погибать.
С этими словами Слимак простился с учителем и отправился домой; у него пропала всякая охота видеть Хаммера. Только сейчас он понял, что помириться они не могут и что выиграет тот, кто дольше вытерпит.
— На все воля божья! — решил мужик и всю дорогу шептал молитвы.
Неясное предчувствие говорило ему, что для него настают тяжелые времена.
Через несколько дней после разговора с учителем Слимака на заре разбудил Овчаж.
— Вставайте, хозяин! — запыхавшись, говорил батрак. — Вставайте да выходите скорей, у реки народу собралось видимо-невидимо.
Слимак вскочил, наскоро оделся и бегом бросился в овраг, откуда доносились какие-то голоса. С четверть часа он продирался сквозь кусты, разросшиеся в оврагах и на холмах, пока не вышел наконец на равнину. На берегу Бялки он увидел толпу рабочих с лопатами и тачками, подводы колонистов и крестьянские телеги. Среди возчиков оказался и Вишневский.
Слимак кинулся к нему.
— Что тут делается? — спросил он.
— Плотину будут строить, а потом мост через Бялку, — ответил Вишневский.
— А вы здесь зачем?
— Нас нанял Фриц Хаммер возить песок, вот мы и приехали.
Только теперь Слимак заметил в толпе обоих Хаммеров — Фрица и старика — и подошел к ним.
— Хороши соседи, — сказал он с горечью. — В деревню не поленились идти за подводами, а меня на работу не позвали…
— Переберешься в деревню, тогда и тебя будем звать, — сказал Фриц и повернулся к нему спиной.
Неподалеку, среди рабочих, стоял какой-то господин, по виду судя — начальник. Слимак приблизился к нему и, сняв шапку, начал:
— Где же тут справедливость, скажите, пан, сделайте милость: немцы-то на железной дороге богатеют, а я ломаного гроша не заработал, хотя и живу тут, рядом? Прошлый год приходили к нам в хату два пана и обещали, что я невесть сколько буду зарабатывать, когда начнут строить дорогу. Вот вы начали строить, а я еще и одров своих ни разу не вывел из конюшни. Этому немцу мало его семи влук земли, он еще и на заработок льстится. Я маюсь на своих десяти моргах, а наняться мне некуда, потому что имения у нас не стало, и я хожу словно нищий, прошу Христа ради какой-нибудь работенки. А ведь у меня жена с ребятишками, работница, батрак да кое-какая скотина. Что же, нам теперь всем подыхать с голоду, оттого что немцы против нас остервенились? Ну, где же тут справедливость, скажите, пан, сделайте милость?
Все это Слимак выпалил одним духом, не переставая кланяться в ноги. Начальник первую минуту смотрел на него с удивлением, но скоро понял, в чем дело, и обратился с вопросом к Фрицу Хаммеру:
— Почему вы не взяли его на работу?
Фриц выступил вперед и, нагло глядя на незнакомца, ответил:
— А вы, пан, внесете за меня неустойку, если в один прекрасный день я не доставлю подвод?.. За подводы не вы отвечаете, а я. Ну, а я беру тех, в ком уверен, что меня не подведут.
Начальник губы кусал от гнева, но молчал. Потом сказал Слимаку: