Симонов командует в рупор:
— Пусть идет к правому борту, к понтону номер шесть!
— Халиновский! — кричит в трубку телефонистка. — Вы меня слышите? Идите на правый борт, к понтону номер шесть!
Второй водолаз тоже время от времени подает снизу свой голос.
Меж тем на «Декрете» при двух паровых лебедках, на корме и на носу, работают люди. По палубе снуют краснофлотцы, расхаживает боцман. И все, напряженно слушая команду в рупор, тотчас исполняют приказы. Лебедки, постукивая, потрескивая, крутятся, они работают в полном контакте с водолазами. А водолазы в данный момент выправляют четыре полотенца, протягивают их под корпус «Садко» через проделанные тоннели, — к концам полотенец прикреплены стальные тонкие тросы, идущие из воды на лебедки.
— Вира полотенце (поднимай)! — передает телефонистка слова водолаза.
— Вира полотенце! — командует Симонов.
Лебедка делает несколько оборотов.
— Стоп, стоп! — несется по палубе.
Лебедка враз прекращает работу.
— Держи так! — кричит телефонистка.
— Держи так! — командует Симонов.
— Есть так держать! — отвечает лебедка.
Ф. И. Крылов спрашивает телефонистку:
— Почему молчит Халиновский? Не уснул ли?
— Халиновский! Халиновский! — взывает Людмила Попова — телефонистка. — Как вы себя чувствуете? Хорошо? Что, что? — и кричит Симонову: — Давай на нос! Берите на нос!
Лебедка работает.
— Стоп, стоп!
Подает голос второй водолаз. Ему нужно ориентироваться в темной воде, для этого он усиленно травит воздух, на поверхность пачками взлетают пузыри, вода как бы закипает. Телефонистка говорит:
— Вы спрашиваете, где пузыри? Пузыри под «Декретом». Что? (Водолаз перемещается.) Теперь пузыри на два метра от правого борта «Декрета».
— Потрави!
— Есть потрави! — отвечает лебедка и дает ход в обратную сторону.
— Сто-о-о-п!!!
— Есть стоп!
— Потрави!
— Майна помалу!
А часть краснофлотцев с механиком работает на шлюпках возле понтона, продевает в клюзы концы стропа. Так идет время. Солнце греет вовсю, мы в летних костюмах. Вдруг Людмила Попова кричит, как в экстазе:
— Товарищи, Халиновский звонит в колокол! Халиновский! А ну еще! А ну еще!.. Ну, прямо как подводный звон из града Китежа… Что? Колокол на рубке «Садко»? Чудесно… А ну еще! Что, что? Вира, помалу!!
— Вира помалу!..
— Есть вира помалу!
Ф. И. Крылов говорит нам:
— Подготовительные работы продлятся долго. Надо заправить полотенца, срастить их с понтонами, проверить прочность стропов. Придется выписать запасные новые стропы из Ленинграда… Словом, вы можете на это время поехать на Нивастрой, в Хибиногорск. А к подъему я вас вызову.
Вот вылез второй водолаз, весь облепленный тиной, водорослями. Вскоре кончилось время и другому. Сразу тащить его нельзя. Халиновский минут двадцать отдыхал на верхней палубе «Садко». Лицо Людмилы Поповой расплывается в лунообразную улыбку, она приятно сообщает нам:
— Халиновский сидит и распевает «Сердце красавицы». Не желает ли кто послушать?.. Продолжайте, Халиновский, продолжайте!.. У вас прекрасный тенор. Что?.. Ха, ха!.. Ничего подобного, ха, ха… Какой вы шутник… Что? Мерси.
Через неделю, завершив поездку по новостройкам, мы вернулись на «Декрет». Все было готово к подъему. «Декрет» отведен от «Садко» метров на пятьдесят. Буйки по бокам, вешки над кормой и над носом точно обозначали положение затонувшего корабля. Было тепло и полный штиль — море застеклело. Казалось, все сулило удачу. Однако начальство, водолазы, команда были возбуждены, нервны. Всплывет «Садко» или нет? Вот вопрос, который гвоздем засел в их сердцах и сознании. Все шесть пар понтонов продуты наполовину, то есть на сто тонн каждый из понтонов. Работа компрессоров на «Декрете» приостановилась. За борт свисали вермишелью шланги, они уходили под воду, к невидимым теперь понтонам, прижавшимся к двум бортам «Садко».
Внешне спокойный, как всегда улыбчивый, но внутренне взбудораженный, Ф. И. Крылов говорит нам:
— Ну, вот. Сегодня мы проделаем не подъем, а, так сказать, генеральную репетицию подъема. Дадим полное дутье всем понтонам и посмотрим, что из этого получится. Если стропы не лопнут, корабль всплывет. Но боюсь, что стропы опять разъедутся в сплесенях. Поэтому и говорю: сейчас будет лишь проверка, репетиция подъема.
Время было обеденное. Мы воспользовались всегда любезным гостеприимством хозяев и спустились в кают-компанию. Наверху был отдан приказ дать полное дутье до двухсот тонн четырем кормовым понтонам.