Эпизоды, связанные с культом шаманства, жертвоприношения грозному богу Эрлику необычайно красочно и впечатляюще воссозданы на страницах «Страшного кама». Достоверность и точность в описании этих обрядов явились причиной того, что повесть «фигурировала даже в качестве пособия» для студентов антирелигиозного факультета Ленинградского политико-просветительного института им. Крупской (См. Л. Р. Коган, «Из воспоминаний о В. Я. Шишкове» — в книге «В. Я. Шишков, Неопубликованные произведения. Воспоминания о В. Я. Шишкове. Письма», Л. 1956, стр. 175).
Однако при всем богатстве и яркости этнографически-бытового материала в повести, он не самодовлеет в ней, значимость этого произведения определяется прежде всего его глубоким социальным и психологическим содержанием. Идейный смысл «Страшного кама» заключен как в обличении религиозного изуверства наиболее зажиточных слоев сибирской деревни (священник, учитель, кулачество), являющихся прямыми виновниками страшной расправы с Чалбаком, так, с другой стороны, и в изображении гибельного влияния религиозных предрассудков на душу человека, который, будучи бессилен освободиться от них, падает их жертвой.
Впервые опубликовано в «Петербургском сборнике», изд. журнала «Летопись дома литераторов», 1922. Печатается по тексту Полного собрания сочинений, том III, 1927, где рассказ датирован автором: «1921 г. Петроград».
Впервые опубликовано в альманахе «Круг», 1924, № 3. Вошло в III том Полного собрания сочинений. Печатается по тексту книги: Вяч. Шишков, Пурга. Повести и рассказы о старой Сибири, Новосибгиз, 1938, где рассказ датирован автором: «1921 г.».
Впервые опубликовано в «Красном журнале для всех», 1924, № 1. Печатается по тексту Полного собрания сочинений, том II, 1928, где рассказ датирован автором: «1924 г.».
Впервые опубликовано в журнале «Молодая гвардия», 1924, № 4. Печатается по тексту Полного собрания сочинений, том II, 1928, где рассказ датирован автором: «1924 г.».
Материалом для рассказа «Свежий ветер» послужили непосредственные наблюдения писателя над жизнью деревни в первые годы существования советской власти, в частности впечатления, полученные нм при посещении в начале 20-х годов Лужского уезда Петроградской губернии. «Я в тех местах жил два лета, видел комсомольцев, собрал материал», — сообщал В. Я. Шишков в письме к П. С. Богословскому от 17 марта 1926 года («В. Я. Шишков, Неопубликованные произведения. Воспоминания о В. Я. Шишкове. Письма», Л. 1956, стр. 264–265). Уже в очерках «С котомкой», написанных в октябре 1922 года как раз по возвращении из Лужского уезда, Шишков приводит рассказ одного сельского врача о случае, который наряду с личными впечатлениями писателя лег в основу сюжета «Свежего ветра».
«…Выписался недавно один больной, — говорит доктор, — пожилой крестьянин, жил с двумя сыновьями и с женой, пьянствовал и парней приучил пить. Жену ругал, бил, истязал, и сыновья помогали… Так продолжалось больше года. Жена от побоев в старуху превратилась, оглохла, но вот пришел сын-красноармеец к сразу вступился за мать: „Вот что, отец, ты лучше оставь, теперь не прежние права. А то плохо будет. Упреждаю!“ Целый месяц красноармеец с батькой воевал, и кончилось тем, что однажды в ссоре сгреб ружье, да и царапнул в старика. Я думал, что умрет, — нет, ожил. Руку только пришлось отнять. Пока лежал, говорил: „Поправлюсь, и его убью, и старуху убью“. Однако все обошлось хорошо. Фактик этот возымел… свое действие… Мужики вдруг почуяли, что пришла какая-то новая сила — их дети, красноармейцы, — и эта сила вступается за слабого… Многие мужички призадумались» (Вяч. Шишков, Полн. собр. соч., т. XI, ЗИФ, 1927, стр. 18).