— Я должна заметить, что это очень большая честь — быть в гостях на балу у Человека.
— Вы можете добавить, что этой чести удостоены весьма немногие. Весь город добивался приглашения, а попали лишь весьма немногие. Мой муж, мои дети и я, мы все весьма гордимся честью, которую оказал нам глубокоуважаемый Человек.
— Мне даже жаль тех, кто не попал сюда: всю ночь они не будут спать от зависти, а завтра станут клеветать про скуку на балах Человека.
— Они никогда не видали этого блеска.
— Добавьте: этого изумительного богатства и роскоши.
— Я и говорю: этого чарующего, беззаботного веселья. Если это не весело, то я желала бы видеть, где бывает весело!
— Оставьте: вы не переспорите людей, когда их мучит зависть. Они вам скажут, что вовсе не на золоченых стульях мы сидели. Вовсе не на золоченых.
— Что это были самые простые, дешевые стулья, купленные у торговца старыми вещами!
— Что вовсе и не электричество нам светило, но простые сальные свечи.
— Скажите: огарки.
— Дрянные плошки. О, клевета!
— Они будут нагло отрицать, что в доме Человека золоченые карнизы.
— И что у картин такие широкие золотые рамы. Мне кажется, будто я слышу звон золота.
— Вы видите его блеск, этого достаточно, я думаю.
— Я редко наслаждаюсь такой музыкой, как на балах Человека. Это божественная гармония, уносящая душу в высшие сферы.
— Я надеюсь, что музыка будет достаточно хороша, если за нее платят такие деньги. Вы не должны забывать, что это лучший оркестр в городе и играет в самых торжественных случаях.
— Эту музыку долго потом слышишь, она положительно покоряет слух. Мои дети, возвращаясь с балов Человека, долго еще напевают мотив.
— Мне иногда кажется, что я слышу ее на улице. Оглядываюсь и нет ни музыкантов, ни музыки.
— А я слышу ее во сне.
— Мне особенно нравится то, должна я сказать, что музыканты играют так старательно. Они понимают, какие деньги им платят за музыку, и не желают получать их даром. Это очень порядочно!
— Похоже даже, будто они сами вошли в свои инструменты: так стараются они!
— Или, скажите, инструменты вошли в них.
— Как богато!
— Как пышно!
— Как светло!
— Как богато!
Некоторое время в разных концах, отрывисто, звуком, похожим на лай, повторяют только два эти выражения: «Как богато!», «Как пышно!»
— Кроме этой залы, у Человека в доме еще пятнадцать великолепных комнат, и я видела их все. Столовая с таким огромным камином, что в нем можно жечь целые деревья. Великолепные гостиные и будуар. Обширная спальня, и над изголовьем у кроватей, вы представьте себе, — балдахины!
— Да, это изумительно. Балдахины!
— Вы слышали: балдахины!
— Позвольте мне продолжать. Для сына, маленького мальчика, прекрасная светлая комната из золотистого желтого дерева. Кажется, что в ней всегда светит солнце…
— Это такой прелестный мальчик. У него кудри как солнечные лучи.
— Это правда. Когда посмотришь на него, то невольно думаешь: ах, неужели взошло солнце!
— А когда посмотришь в его глаза, то думаешь: ах, вот уже кончилась осень и опять показалось голубое небо.
— Человек так безумно любит своего сына. Для верховой езды он купил ему пони, хорошенького, светло-белого пони. Мои дети…
— Позвольте мне продолжать, я прошу вас. Я уже говорила про ванну?
— Нет! Нет!
— Так вот: ванна!
— Ах, ванна!
— Да. Горячая вода постоянно. Дальше кабинет самого Человека, и там все книги, книги, книги. Говорят, что он очень умный, и это видно по книгам.
— А я видела сад!
— Сада я не видала.
— А я видела сад, и он очаровал меня, я должна в этом сознаться. Представьте себе: изумрудно-зеленые газоны, подстриженные с изумительной правильностью. Посередине проходят две дорожки, усыпанные мелким красным песком. Цветы — даже пальмы.
— Даже пальмы.
— Да, даже пальмы. И все деревья подстрижены так же: одни как пирамиды, другие как зеленые колонны. Фонтаны. Зеркальные шары. А в траве среди ее зелени стоят маленькие гипсовые гномы и серны.
— Как богато!
— Как роскошно!
Некоторое время отрывисто повторяют: «Как богато!», «Как роскошно!»
— Господин Человек удостоил меня чести показать свои конюшни и сараи, и я высказал полное одобрение содержащимся там лошадям и экипажам. Особенно глубокое впечатление произвел на меня автомобиль.
— Вы подумайте: у него только семь человек одной прислуги: повар, кухарка, две горничные, садовники…
— Вы пропустили кучера.
— Да, конечно, и кучер.
— Да, сами они ничего уже не делают. Такие важные.
— Нужно согласиться, что это большая честь — быть в гостях у Человека.
— Вы не находите, что музыка несколько однообразна?
— Нет, я этого не нахожу и удивляюсь, что вы это находите. Разве вы не видите, какие это музыканты?
— А я скажу, что всю жизнь желала бы слушать эту музыку: в ней есть что-то, что волнует меня.
— И меня.
— И меня.
— Так хорошо под нее отдаваться сладким мечтам о блаженстве…
— Уноситься мыслью в надзвездные сферы!
— Как хорошо!
— Как богато!
— Как пышно!
Повторяют.
— Я вижу у тех дверей движение. Сейчас пройдет через залу Человек со своей Женой.
Музыканты совершенно выбиваются из сил.
— Вот они!
— Идут! Смотрите, идут.
В невысокие двери с правой стороны показываются Человек, его Жена, его Друзья и Враги и наискось пересекают залу, направляясь к дверям на левой стороне. Танцующие, продолжая танцевать, расступаются и дают дорогу. Музыканты играют отчаянно громко и разноголосо.
Человек сильно постарел: в длинных волосах его и бороде заметная проседь. Но лицо мужественно и красиво, и идет он со спокойным достоинством и некоторой холодностью; смотрит прямо перед собою, точно не замечая окружающих. Так же постарела, но еще красива его Жена, опирающаяся на его руку. И она точно не замечает окружающего и несколько странным, почти остановившимся взглядом смотрит прямо перед собою. Одеты они богато.
Первыми за Человеком идут его Друзья. Все они очень похожи друг на друга: благородные лица, открытые высокие лбы, честные глаза. Выступают они гордо, выпячивая грудь, ставя ноги уверенно и твердо, и по сторонам смотрят снисходительно, с легкой насмешливостью. У всех у них в петлицах белые розы. Следующими, за небольшим интервалом, идут Враги Человека, очень похожие друг на друга. У всех у них коварные, подлые лица, низкие, придавленные лбы, длинные обезьяньи руки. Идут они беспокойно, толкаясь, горбясь, прячась друг за друга, и исподлобья бросают по сторонам острые, коварные, завистливые взгляды. В петлицах — желтые розы.
Так медленно и совершенно молча проходят они через залу. Топот шагов, музыка, восклицания гостей создают очень нестройный, резко дисгармоничный шум.
Гости:
— Вот они! Вот они! Какая честь!
— Как он красив!
— Какое мужественное лицо!
— Смотрите! Смотрите!
— Он не глядит на нас!
— Он нас не видит!
— Мы его гости!
— Какая честь! Какая честь!
— А она? Смотрите, смотрите!
— Как она прекрасна!
— Как горда!
— Нет, нет, вы на брильянты посмотрите!
— Брильянты! Брильянты!
— Жемчуг! Жемчуг!
— Рубины!
— Как богато! Какая честь!
— Честь! Честь! Честь!
Повторяют.
— А вот Друзья Человека!
— Смотрите, смотрите, вот Друзья Человека!
— Благородные лица!