Леонарда
Лусенсьо
Леонарда
(в сторону)
(К Лусенсьо.)
Лусенсьо
Леонарда
67
Но только я прошу покорно
О браке не упоминать.
Быть умницей — и отвечать
Так непочтительно и вздорно!
Ужель я это заслужил?
И там, где речь ведут седины,
Ужель найдется хоть единый,
Кто бы не выслушал?
Нет сил.
Я знаю все вперед подробно;
Не надо лишнего труда.
Ах, до чего ты иногда
Всем прочим женщинам подобна!
Что за упрямство, боже мой!
Или ты думаешь, что это
Тебя возвысит в мненье света?
Нет, ты вредишь себе самой.
Прошу, ответь мне, не шутя,
Раз ты тверда в своем решенье:
Ну, как на вдовьем положенье
Прожить ты думаешь, дитя?
Я знаю, у тебя доход
В три верных тысячи эскудо;
На это можно жить не худо,
И не об этом речь идет
(Когда тебе пришлось бы трудно,
Я, слава богу, не бедняк);
Нет, речь о том, что, как-никак,
Твоя затея безрассудна.
Где ты убежище найдешь
От зависти и от клевет,
Хотя бы год и сотню лет
Ты дома высидела сплошь?
Вставай, чуть петухи пропели,
С вечерним звоном спать ложись;
Пусть не заметит даже рысь
В твоем окне малейшей щели;
Пусть солнце даже беглым взглядом
Не глянет в дом угрюмый твой,
Который светел лишь тобой,
Где самый рай граничит с адом;
Пусть стережет дракон стоглавый
Твое руно, твои плоды;
Что пользы в том? Язык вражды
И очи зависти лукавы.
Начнутся толки, что слуга,
Живущий в доме под запором,
Стал для Анджелики Медором
И что гордячка не строга.
И с удовольствием потом
Любой отвергнутый повеса
Припомнит лебедя-Зевеса
Иль басню с золотым дождем[67].
Не лучше ль замуж выйти снова
И этих сплетен избежать?
Я все тебе дала сказать,
Я не промолвила ни слова.
И ты не в шутку, без улыбки,
Держал, Лусенсьо, эту речь,
Взамен того, чтоб остеречь,
Спасти от гибельной ошибки?
Толкать меня на этот шаг,
Когда так много раз писалось
И так наглядно разъяснялось,
Какое зло вторичный брак?
Ненарушимое вдовство
Кто не увенчивает славой?
А сплетня зависти лукавой
Не опорочит никого.
Из мрака лжи разоблаченной
Воскреснет правда к свету дня,—
Так юный феникс из огня
Взлетает к жизни обновленной.
Чтобы сюда вошел юнец,
Такой политый сахарком,
На голове горшок с пером,
Шнурок на новый образец,
Открытый, гладкий воротник,
Венецианские манжеты,
Снаружи — ангел разодетый,
Внутри — грязнуля и старик;
Сапожки тесны, для красы;
Их целый месяц не снимают;
Штаны до щиколок спадают,
И к звездам вздернуты усы;
Густая чолка, много пудры,
Фальшивой цепи яркий луч,
Перчатки в амбре, весь пахуч,
И в рукаве сонет немудрый?
Чтоб этот милый вертопрах
Прибрал три тысячи эскудо,
Решив, что иногда не худо
Поспать на тонких простынях,
А через девять-десять дней
Отправился прельщать другую
Иль вспомнил страсть свою былую,
Наскучив нежностью моей?
Приходит поздно, я ревнива,
Мое добро он раздает,
О каждой крошке спор ведет,
Все для него теперь нажива;
Я прячу вещи, как воровка;
Он кутит, задолжал кругом,
Юстиция приходит в дом,
Шум, ругань, крики, потасовка;
Нет ночи, утра или дня,
Чтоб не был дом военным станом.
«Где соглашенье о приданом?»
«Вы не обманете меня!»
«Извольте это подписать».
«Я не хочу». «Ах, не хотите?
Ну, что ж, мерзавка, погодите,
Я вас заставлю поплясать!»
И, чтоб избегнуть лишних слов
И в доме водворить веселье,
Мой муж мне дарит ожерелье
Из самых крупных синяков.
Вот все.
вернуться