Особенно ярко помнит Ли-Тай «желтые ветры», когда со степей бешено неслись тучи плотной желтой пыли, которая заслоняла иногда само солнце. Как снежная пурга забивает все снегом, так и эта пыль покрывала все на своем пути.
Совсем крошечным ребенком голодная семья продала Ли-Тая на учебу бродячему старому акробату, фокуснику Утеги…
Утеги взял мальчика и повел его в чужие села и города, обучая по пути ремеслу акробата. Вместе с ними бродила обезьянка.
О, эта учеба! Кости трещали от нее. Как беспощадно бил Утеги маленького Ли-Тая, чтобы сделать из него искусного акробата. И каким только цирковым номерам и трюкам ни обучал старый акробат мальчика.
Особенно страшным и ненавистным для Ли-Тая был номер с кинжалами. И теперь, когда он рассказывает об этом номере, раскосые глазенки, освещенные отсветами костра, сверкают ненавистью к «учителю» Утеги, который обращался с ними куда хуже, чем старый Сун со своими собаками.
Утеги ставил оголенного по пояс Ли-Тая с вытянутыми по сторонам руками к широкой доске и на расстоянии нескольких шагов метал, казалось, прямо в мальчика, острые страшные кинжалы… Кинжалы вонзались глубоко в доску, как раз вокруг головы, груди, подмышек мальчика, на расстоянии медной монетки от самого тела… Промахнись хотя бы раз Утеги, и кинжал пригвоздил бы китайчонка к доске.
Все заработанные гроши Утеги неизменно уносил в тайные притоны, где люди курят опиум – яд, который страшней и разрушительней водки. А мальчик с обезьянкой питались впроголодь случайными подаяниями.
Вот почему, когда год тому назад умер Утеги, Ли-Тай впервые вздохнул свободно и тотчас же продал мяснику ненавистные кинжалы.
С тех пор Ли-Тай сам себе хозяин, бродил только с неразлучной обезьянкой по селам и городам необъятного Китая, устраивая свои уличные представления.
Последним рассказывал свою жизнь маленький Сяо-Дзы, «речной человек».
Красная борода отказался почему-то и слово вымолвить о своей жизни.
– Вот теперь я совсем спокоен за тебя, мой маленький Сяо-дзы, сын Ку Юн-суна, – весело заявил Красная борода. – Ты нашел себе хорошего товарища – Ли-Тая… Для вас обоих не хватило места родиться на земле: один родился под землей, в норе; другой – на воде, в пловучей фанзе… Хорошая пара. Такие товарищи должны понять друг друга и крепко сдружиться.
Не успел Красная борода закончить своих слов, как далеко по дороге послышался топот множества лошадиных копыт: так скакать мог лишь солдатский конный отряд…
Заслышав топот, Красная борода насторожился тревожно, наспех простился с друзьями и вдруг шмыгнул в заросли гаоляна.
Солдаты проскакали мост, вовсе не обратив внимания на бродяг у костра: они, видимо, куда-то спешили.
– А ну-ка, кликните Красную бороду, – предложил Сун ребятам, когда лошадиный топот стал утихать далеко впереди.
Напрасно ребята кричали во тьму: Красной бороды и след простыл.
С памятного вечера под мостом, когда наши путешественники потеряли Красную бороду, прошло много дней.
Странная группа – безногий старик на собаках, мальчик с обезьянкой и Ку-Сяо – приближалась к логову «рыжих дьяволов», к Шанхаю.
Чаще попадались незарытые человеческие трупы на полях, падаль животных, рвы свалок, мусорные бугры.
– Вот скоро город, – сказал Сун, когда среди мусора и свалок показались люди.
Эти люди собирали в отбросах кости, истлевшее тряпье, заржавелые гвозди, консервные банки, битое стекло, никому не нужную рухлядь… И сами эти люди, кой-как завернутые в лохмотья, прикрытые джутовыми мешками, казались отбросами, выволоченными сюда вместе с мусором.
При приближении суновых собак с придорожных чахлых трав лениво поднимались отъевшиеся вороны и с недовольным карканьем отлетали вперед.
Возле самого города в дорожной пыли лежали страшные люди – без носов, с отвалившимися пальцами, с гниющими телами. Это были нищие-прокаженные.
Только когда Сун бросил им несколько медных дырявых монеток, прокаженные пропустили старика и мальчиков в город.
Въехали они в Шанхай со стороны утреннего солнца.
С самой окраины безногий старик приступил к работе он: стал нараспев попрошайничать. И тотчас толпы зевак облепили его необычайную повозку.
Ку-Сяо и Ли-Тай простились с Суном и быстро-быстро побежали по узким шумным улицам громадного города.
Перед мальчиками мелькали прилавки, заваленные фруктами, сахарным тростником, кореньями, снедью, сластями, затейливыми безделушками.