Сказка о батраке Балде и о страшном суде*
Идет Балда, покрякивает,
А поп, завидя Балду, вскакивает.
За попадью прячется,
Со страху корячится.
Балда его тут отыскал.
Отдал оброк, платы требовать стал.
Бедный поп
Подставил лоб,
С первого щелка –
Прыгнул поп до потолка;
Со второго щелка –
Лишился поп языка;
А с третьего щелка –
Вышибло ум у старика,
А Балда приговаривал с укоризной:
«Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной!..»
Крякнул поп:
Расшиб Балда ему лоб.
Дорого батя заплатил за дешевизну:
Через неделю справляли по бате тризну.
Пришлось за попа Балде
Держать ответ на суде.
На допросах Балду мытарили,
Свежими розгами парили,
На дыбу Балду таскали,
Вины на Балде искали.
После такого следствия
Сказались у Балды последствия:
Балда совсем обалдел,
На суде чурбаном сидел,
На вопросы о смерти бати
Заладил одно – кстати и некстати:
«Вечный ему упокой,
Хороший был поп такой,
Служил я ему славно,
Усердно и очень исправно.
Рассчитались мы с ним без спору,
Согласно уговору».
Инда сами судьи обалдели,
Рот раскрывши, на Балду глядели,
Под конец они расхохоталися,
Хохотали – за бока хваталися:
«Что нам поделать с таким дуралеем?
Так уж и быть, мы его пожалеем,
Дадим ему сто батогов
И продадим в батраки с торгов!»
Попал Балда в лапы к грабителю,
Мужицкой жизни погубителю, –
Выполняя каторжный урок,
Тройной вносил барину оброк –
Работой, деньгами и натурою,
За все провинности отвечал своей шкурою,
На барской конюшне под розгами парился.
В три года Балда состарился,
Потерял здоровье и силу
И лег до срока в могилу.
Утешался Балда, помирая,
Что небесного удостоится рая
За все свои тяжкие муки.
Скрестивши костлявые руки,
Лежал в могиле Балда,
Ждал страшного суда,
Того ли судного часу,
Когда мертвые встанут по трубному гласу.
Проходили за годами года.
От могилы Балды не осталось следа.
Через сотню лет или боле
Кладбище пошло под пахотное поле.
И случилось пройти по этому полю
Бойцам за народную волю:
Прошел Красной Армии отряд боевой
И вот у Балды над головой,
Будя усопшего раба,
Загудела красноармейская труба.
Услыхавши трубные звуки,
Зевнул покойник, расправив руки,
И из темной могилы, не разобравши дела,
Выскочил Балда – душа без тела,
Легок, прозрачен и светел.
Никто Балду не заметил.
По ровному полю Балда
Пошел, сам не зная куда.
Идет, по сторонам поглядывает,
Загадку разгадывает:
По какой бы узнать примете,
На каком он свете?
«Господи, – думает, – где ж я иду?
Неужто я в прежнем аду?»
Дорога Балде как будто знакома:
Мимо помещичьего дома.
Эва!
Вот он и дом самый слева.
Крепко тут Балда приужахнулся,
В сторону Балда шарахнулся,
Глядел, глазам своим не веря:
«Куда ж мне деваться теперя?»
Вспомнил он время былое,
Отродье помещичье злое,
Как над народом господа издевалися,
Как мужики потом-кровью обливалися
И маялись горько с пеленок до гроба.
Охватила Балду превеликая злоба,
Замутилась душа в Балде: