Поп,
урядник —
сивуха
течет по усам,
с ним —
петля
и прочие вещи.
Между ними —
царь,
самодержец сам,
за царем —
кулак
да помещик.
Лезут,
в радости,
аж не чуют ног,
где
и сколько занято мест ими?!
Пролетария
гнут в бараний рог,
сыпят
в спину крестьян
манифестами.
Отошла
земля
к живоглотам
назад,
наложили
нало́жища
тяжкие.
Лишь свистит
в урядничьей ручке
лоза́ —
знай, всыпает
и в спину
и в ляжки.
Улизнувшие
бары
едут в дом.
Мчит буржуй.
Не видали три года, никак.
Снова
школьника
поп
обучает крестом —
уважать заставляет
угодников.
В то село пришли,
где храпел
Силеверст.
Видят —
выглядит
дом
аккуратненько.
Тычет
в хату Рябого
исправничий
перст,
посылает занять
урядника.
Дурню
снится сон:
де в раю живет
и галушки
лопает тыщами.
Вдруг
как хватит
его
крокодил
за живот!
То урядник
хватил
сапожищами.
«Как ты смеешь спать,
такой рассякой,
мать твою растак
да разэтак!
Я тебя запорю,
я тебя засеку
и повешу
тебя
напоследок!» —
«Барин!» —
взвыл Силеверст,
а его
кнутом
хвать помещик
по сытой роже.
«Подавай
и себя,
и поля,
и дом,
и жену
помещику
тоже!»
И пошел
прошибать
Силеверста
пот,
вновь
припомнил
барщины му̀ку,
а жена его
на дворе
у господ
грудью
кормит
барскую суку.
Сей истории
прост
и ясен сказ,—
посмотри,
как наказаны дурни;