— Ну вот и прекрасно! — сказал Паризьен, потирая себе руки. — Мы посмеемся. Славный фарс. И я буду участвовать, Оборотень?
— Экий же ты жадный! У тебя уж слюнки потекли изо рта. Теперь, если вы желаете, капитан, скрипки настроены и, по всей вероятности, вальс скоро начнется. Мои друзья и я, мы с гордостью будем у вас под начальством. Что вы думаете о нашем плане?
— Я думаю, что он хорош и что если мы успеем захватить эту даму, то это доставит нам большие преимущества.
— Это и мое мнение, — сказал Оборотень. — Легоф, ступайте за игрушками.
— С условием, — сказал моряк, — чтобы и я участвовал в этом.
— Еще бы! В этом нет ни малейшего сомнения. Продолжайте.
— Эй! Легоф, неизвестно, что может случиться, — сказала хозяйка, — я помогу тебе. Мы спрячем в известное тебе место все, что подороже. Осторожность соблюдать не худо.
— Хорошо сказано, тетушка. Вы настоящая жена солдата, — сказал, смеясь, Оборотень.
— Скажите жена моряка, невежа! Супруги вышли:
— Кто нас предупредит о приближении этой дамы? — спросил Мишель.
— Не бойтесь, капитан. Я поручил это моему мальчугану. Вы знаете его. Это чуткая ищейка, а для большей верности подождите…
Он встал и отворил окно.
— Сюда, Том! — сказал он своей собаке, которая лежала у его ног и вдруг вскочила, устремив на него свои большие глаза, сверкавшие как карбункулы. — Выслушай меня хорошенько. Беги к мальчугану. Не отходи от него. Как только почуешь пруссаков, беги сюда. Понял?
Том замахал хвостом.
— Хорошо, — продолжал контрабандист, погладив его. — Теперь в путь, да поскорее! Вот твоя дорога.
Собака выпрыгнула в окно и исчезла почти тотчас.
— Теперь нам не о чем беспокоиться, — продолжал контрабандист, закрывая окно.
— Что же нам делать теперь?
— Ждать, курить и разговаривать, если вы хотите, капитан.
В эту минуту вошел Легоф. Он держал два шаспо и два патронташа.
С чрезвычайной радостью, которую поймут все служившие в военной службе, оба солдата схватили предложенное им оружие, и так как следовало быть готовыми на всякий случай, Мишель и Паризьен, прицепив патронташи к поясу, надели сумки на спину и положили возле себя свои ружья и шляпы, как будто собирались в путь.
— Дядя Легоф, — сказал тогда Оборотень, — я оставлю вас приводить в порядок ваши дела. Пока вы будете прятать ваши вещи, я пойду побродить по окрестностям.
— Хочешь, чтобы я пошел с тобою? — спросил Мишель.
— Это бесполезно, капитан. Помогите хозяину уложиться; вы этим окажете ему услугу. Притом, я недолго буду в отсутствии. Я хочу только разузнать.
Не ожидая ответа капитана, он взял ружье и вышел.
— Вот встреча-то! — сказал Легоф. — Все к лучшему.
— Не будем валандаться, дядя Легоф, — сказал Паризьен. — Хотите, чтоб я вам помог?
— Не откажусь, — ответил тот, подмигнув. — Представьте себе, что я вырыл в погребе тайник, которого сам черт не отыщет. Если даже дом сгорит, все-таки там все останется в сохранности.
— Не будем терять времени, — продолжал Паризьен.
Оба вышли, оставив капитана в первой комнате наблюдать за окрестностями дома и отвечать, если окажется необходимо, тем, кто неравно придет.
Бывший констапель корабля «ГенрихIV» не солгал. Только он очень преувеличил, сказав, что он сам сделал тайник. Хижина, которой он сделался владельцем, была выстроена на том самом месте, где находился монастырь, исчезнувший уже несколько столетий тому назад. Моряк, работая в своем погребе, который он хотел увеличить, случайно нашел подземелье, простиравшееся довольно далеко до Саара.