Том 22

«Разорение широких слоев населения».

Вместо этой декламаторской фразы, которая выглядит так, будто мы не перестаем скорбеть по поводу разорения буржуа и мелких буржуа, я бы сказал об одном простом факте: «которые вследствие разорения средних слоев города и деревни, мелких буржуа и мелких крестьян, еще больше расширяют (или углубляют) пропасть между имущими и неимущими».

Обе заключительные фразы дважды повторяют одно и то же. В приложении к разделу I я даю проект изменения.

Абзац 5. — Вместо «причин» должно быть «его причин» — вероятно, это просто описка.

Абзац 6. — «Рудники, шахты, копи» — см. замечание выше к абзацу 1. «Частное производство» — см. замечание выше. Я сказал бы: «Превращение современного капиталистического производства, ведущегося в интересах отдельных лиц или акционерных обществ, в социалистическое производство, ведущееся в интересах всего общества и по заранее намеченному плану, — превращение, для которого и т. д… создаются… и посредством которого только и может быть осуществлено освобождение рабочего класса, а вместе с ним и освобождение всех членов общества без исключения».

Абзац 7. — Я сказал бы так, как предлагается в приложении к разделу I.

Абзац 8. — Вместо «классово сознательными» — хотя в наших кругах это сокращение вполне доступно для понимания — я сказал бы в интересах облегчения его понимания и перевода на иностранные языки: «с рабочими, осознавшими свое классовое положение», или что-нибудь в этом роде.

Абзац 9. — Заключительная фраза: «… ставит… и тем самым объединяет в одних руках силу экономической эксплуатации и политического угнетения».

Абзац 10. — После слов «классового господства» не хватает: «и самих классов». Уничтожение классов — наше основное требование, без него уничтожение классового господства, с экономической точки зрения, — бессмыслица. Вместо «за равное право всех» я предлагаю: «за равные права и равные обязанности всех» и т. д. Равные обязанности являются для нас особо важным дополнением к буржуазно-демократическим равным правам, которое лишает последних их специфически буржуазного смысла.

Заключительную фразу: «В своей борьбе… способны» я бы лучше вычеркнул. При своей неопределенности, — «которые способны улучшить положение народа вообще (кто имеется в виду?) и…», — она может означать все: покровительственные пошлины и свободу торговли, цехи и свободу промышленной деятельности, земельный кредит, меновые банки, обязательное оспопрививание и запрещение оспопрививания, алкоголизм и запрещение спиртных напитков и т. д. и т. п. То, что следовало бы здесь сказать, уже сказано в предыдущих фразах, а особо оговаривать, что, требуя целого, мы имеем в виду и каждую отдельную его часть, нет никакой необходимости; это, я полагаю, ослабляет впечатление. Если же эта фраза желательна как переход к отдельным требованиям, то можно было бы сказать, примерно, так: «социал-демократия ведет борьбу за все требования, которые приближают ее к этой цели» («мероприятия и установления», как повторение, следует вычеркнуть). Или же, что еще лучше, сказать прямо, о чем идет речь, а именно, что необходимо наверстать то, что упустила сделать буржуазия; в таком духе я и сформулировал заключительную фразу в приложении I. Я считаю это важным в связи с моими замечаниями к следующему разделу и для обоснования сделанных мной там предложений.

II. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ТРЕБОВАНИЯ

Политические требования проекта страдают большим недостатком. В нем нет того, что собственно следовало сказать. Если бы все эти 10 требований были удовлетворены, то хотя в наших руках оказалось бы больше разнообразных средств для достижения нашей главной политической цели, но не была бы достигнута сама эта цель. С точки зрения прав, предоставляемых народу и его представительству, конституция Германской империи есть простой слепок с прусской конституции 1850 г., — конституции, в статьях которой нашла свое выражение самая крайняя реакция и согласно которой правительство обладает всей полнотой власти, а палаты не имеют даже права отклонять налоги, конституции, с которой, как показал период конституционного конфликта, правительство могло делать все, что ему заблагорассудится[234]. Права рейхстага совершенно те же, что и права прусской палаты, и поэтому Либкнехт назвал этот рейхстаг фиговым листком абсолютизма. Па основе этой конституции и узаконенного ею деления на мелкие государства, на основе «союза» между Пруссией и Рейс-Грейц-Шлейц-Лобенштейном[235], когда один из союзников имеет столько же квадратных миль, сколько другой — квадратных дюймов, — на такой основе хотеть осуществить «превращение всех орудий труда в общую собственность» — очевидная бессмыслица.

234

Конституция 1850 г. была принята в Пруссии в результате пересмотра конституции, октроированной (дарованной) королем Фридрихом-Вильгельмом IV 5 декабря 1848 г. после совершения контрреволюционного государственного переворота и разгона прусского Национального собрания. Стремясь уничтожить остатки демократических завоеваний, еще сохранившиеся в этой в целом весьма антидемократической конституции, король распустил в апреле 1849 г. палату представителей, а 30 мая 1849 г. издал новый избирательный закон, устанавливавший трехклассную систему выборов, основанную на высоком имущественном цензе и неравном представительстве различных слоев населения. Раболепное большинство новой палаты, избранной наосновании этого закона, приняло по предложению короля новую конституцию, усугубляющую реакционныепринципы октроированной конституции 1848 года. В Пруссии сохранялась верхняя палата, состоявшая преимущественно из представителей феодальной знати («палата господ»), полномочия ландтага были крайнеограничены, он был лишен законодательной инициативы. Министры назначались королем и были ответственны лишь перед ним. Конституция предоставляла правительству право создавать особые суды для рассмотрения дел о государственной измене. Конституция 1850 г. оставалась в силе в Пруссии и после образования в 1871 г. Германской империи.

Так называемый конституционный конфликт возник в Пруссии в начале 60-х годов между прусским правительством и буржуазно-либеральным большинством ландтага. В феврале 1860 г. это большинство отказалось утвердить внесенный военным министром фон Рооном проект реорганизации армии. Однако правительство вскоре добилось от буржуазии утверждения ассигнований на «поддержание боевой готовности армии», что означало фактически начало осуществления задуманной реорганизации. Когда в марте 1862 г. либеральное большинство палаты отказалось утвердить военные расходы и потребовало ответственного перед ландтагом министерства, правительство распустило ландтаг и назначило новые выборы. В конце сентября 1862 г. было сформировано контрреволюционное министерство Бисмарка, которое в октябре того же года снова распустило ландтаг и начало проводить военную реформу, расходуя на это средства без утверждения ландтага. Конфликт разрешился лишь в 1866 г., когда после победы Пруссии над Австрией прусская буржуазия капитулировала перед Бисмарком.

В основу конституции Германской империи, принятой 16 апреля 1871 г., была положена конституция Северогерманского союза, утвержденная 17 апреля 1867 г. с изменениями, внесенными в нее в ноябре 1870 г. договорами о вхождении в Союз южногерманских государств (Бадена, Гессена, Баварии и Вюртемберга). Конституция 1871 г. закрепила господство Пруссии в Германии и реакционные основы государственного строя Германской империи. Законодательные полномочия рейхстага были сильно ограничены, принятые им законы вступали в силу только после их одобрения реакционным по своему составу Союзным советом и утверждения императора. Прерогативы императора и имперского канцлера, независимого от рейхстага, были чрезвычайно широки. Конституция сохраняла пережитки партикуляризма, привилегии отдельных мелких германских государств.

235

Энгельс иронически объединяет здесь под одним названием два карликовых «суверенных» государства, вошедшие в 1871 г. в состав Германской империи: Рейс-Грейц и Рейс-Гера-Шлейп-Лобенштейн-Эберсдорф, принадлежавшие князьям Рейс старшей и младшей линии.