Нужно ли подробно освещать все перипетии, сражения, поражения и победы, которыми был ознаменован путь германской партии? Когда в 1866 г. всеобщее избирательное право открыло перед ней двери рейхстага, она была представлена двумя депутатами [А. Бебелем и В. Либкнехтом. Ред.] и сотней тысяч избирателей; теперь она насчитывает 35 депутатов и полтора миллиона избирателей, то есть больше избирателей, чем было у любой партии на выборах 1890 года. В результате одиннадцатилетнего пребывания вне закона и на осадном положении ее ряды выросли вчетверо, и она превратилась в сильнейшую партию Германии. В 1867 г. буржуазные депутаты [В немецком тексте вместо слов «буржуазные депутаты» напечатано; «депутаты партий порядка». Ред.] могли еще рассматривать своих социалистических коллег как чужеродные существа, прибывшие с другой планеты; теперь, нравится это им или нет, но они вынуждены видеть в них передовой отряд той силы, которой принадлежит будущее. Социал-демократическая партия, сокрушившая Бисмарка и опрокинувшая после одиннадцатилетней борьбы закон против социалистов, партия, которая, подобно бурному потоку, сносит все плотины и наводняет города и села, вплоть до самых реакционных Вандей [В немецком тексте вместо слова «Вандей» напечатано: «сельских районов». Ред.], — эта партия достигла теперь такого положения, что может почти с математической точностью определить время, когда она придет к власти.
Число голосов, поданных за социалистов, составляло:
1871 г… 101 927
1874 г… 351 670
1877 г… 493 447
1884 г… 549 990
1887 г… 763 128
1890 г… 1 427 298
Со времени последних выборов правительство делало все возможное, чтобы толкнуть народные массы к социализму: оно преследовало профессиональные союзы и стачки, оно даже при нынешней дороговизне сохраняло пошлины, вызывавшие в интересах крупных землевладельцев повышение цен на хлеб и мясо для бедняков. На выборах 1895 г. мы можем поэтому рассчитывать по меньшей мере на 21/2 миллиона голосов; это число, однако, к 1900 г. может увеличиться до 31/2 — 4 миллионов из 10 миллионов избирателей, внесенных в списки [В немецком тексте слова «из 10 миллионов избирателей, внесенных в списки», опущены. Ред.]. Веселый «конец века» для наших буржуа!
Этой компактной и все возрастающей массе социал-демократов противостоят лишь расколотые буржуазные партии. В 1890 г. консерваторы (обе фракции вместе) имели 1377417 голосов; национал-либералы — 1177807; прогрессисты (радикалы) [В немецком тексте вместо слов «прогрессисты (радикалы)» напечатано: «немецкие свободомыслящие». Ред.] — 1159915; католики [В немецком тексте вместо слова «католики» напечатано: «центр». Ред.] — 1342113. Это означает такое положение, при котором солидная партия, располагающая свыше 21/2 миллионов голосов, может заставить капитулировать любое правительство.
Однако главная сила германского социализма заключается отнюдь не в количестве избирателей. Избирателем у нас становятся только в 25 лет, а солдатом — уже в 20. А так как наибольшее пополнение дает партии именно молодое поколение, то отсюда следует, что германская армия все более и более заражается социализмом. Сейчас на нашей стороне каждый пятый солдат, через несколько лет будет каждый третий, а к 1900 г. армия, которая прежде в Германии была особенно пропитана прусским духом, станет в большинстве своем социалистической. Это надвигается неотвратимо, как по велению рока. Берлинское правительство понимает это не хуже нас, но оно бессильно. Армия ускользает из его рук.
Сколько раз требовала от нас буржуазия, чтобы мы при любых обстоятельствах отказывались от применения революционных методов и оставались в рамках законности, особенно теперь, когда пал исключительный закон, восстановлено общее право для всех, в том числе для социалистов! К сожалению, мы не в состоянии сделать господам буржуа такое одолжение, хотя и верно, что в данный момент отнюдь не мы находимся в положении тех, кого «законность убивает»[249]. Напротив, она так превосходно работает в нашу пользу, что мы были бы глупцами, если бы нарушили ее, пока дело идет таким образом. Гораздо скорее возникает вопрос, не нарушит ли эту законность именно буржуазия и ее правительство, чтобы раздавить нас при помощи силы? Поживем — увидим. А пока: «стреляйте первые, господа буржуа!»[250] Без сомнения, они будут стрелять первыми. В один прекрасный день немецким буржуа и их правительству надоест пассивно наблюдать все возрастающий подъем социализма; они прибегнут к беззаконию, к насильственным действиям. Что это даст? При помощи насилия можно задушить маленькую секту, действующую на ограниченной территории; но нет еще такой силы, которая была бы в состоянии уничтожить партию в два миллиона [В немецком тексте вместо слов «два миллиона» напечатано: «два — три миллиона». Ред.] человек, рассредоточенных на всем пространстве огромной империи. Насильственная контрреволюция [В немецком тексте вместо слов «Насильственная контрреволюция» напечатано: «Временный перевес контрреволюционных сил». Ред.] может, пожалуй, задержать на несколько лет победу социализма, но лишь для того, чтобы затем эта победа стала еще более полной и прочной.
249
Энгельс использует слова консервативного политического деятеля времен Второй республики во Франции О. Барро «законность нас убивает», отражавшие намерения представителей французской реакции в конце 1848 — начале 1849 г. спровоцировать народное восстание и, подавив его, восстановить монархию.
250
Энгельс перефразирует здесь слова одного из офицеров французской гвардии на поле сражения при Фонтенуа (11 мая 1745 г.), выигранного французами во время войны за Австрийское наследство (1740–1746). При приближении к французской армии враждебных ей англо-голландско-ганноверских войск этот офицер воскликнул: «стреляйте первые, господа англичане!».