Но с тех пор воинственный пыл России значительно поостыл. Сначала стало известно о неурожае в России, за которым надо было ожидать голода. Затем ее постигла неудача с парижским займом[255], означающая окончательный крах русского государственного кредита. Сумма в четыреста миллионов марок была, как сообщалось, покрыта при подписке с превышением в несколько раз; но когда парижские банкиры попытались навязать публике облигации займа, то все их попытки потерпели неудачу; господам подписчикам пришлось распродавать по пониженным ценам свои полноценные бумаги, чтобы оплатить эти неполноценные, и притом в таком количестве, что вследствие этих массовых распродаж понизились цены и на других крупных биржах Европы; новые «русские» бумаги упали на несколько процентов ниже нарицательной цены, — словом, наступил такой кризис, что русское правительство было вынуждено взять обратно часть облигаций на сумму в 160 миллионов, и заем оказался покрытым только на 240 миллионов вместо 400. В результате этого жалким образом провалилась и новая попытка России заключить заем, о котором уже торжественно раструбили на весь мир, — на этот раз заем на целых 800 миллионов марок. В результате этого обнаружилось также, что у французского капитала абсолютно нет никакого «патриотизма», но зато есть, — несмотря на все его бряцание оружием в прессе, — спасительный страх перед войной.
Тем временем неурожай действительно привел к голоду, да еще такого масштаба, какого мы в Западной Европе давно уже не знаем, к такому голоду, какой не часто случается даже в Индии, этой типичной стране подобного рода бедствий; едва ли достигал он подобных размеров и на святой Руси в прежние времена, когда еще не существовало железных дорог. Отчего это происходит? Чем это объяснить?
Очень просто. Русский голод — это не только результат неурожая, он является элементом глубокой социальной революции, происходившей в России со времени Крымской войны; он представляет собой лишь вызванное этим неурожаем превращение хронической болезни, связанной с этой революцией, в острую.
Старая Россия безвозвратно сошла в могилу в тот день, когда царь Николай, отчаявшись в себе и в старой России, принял яд. На ее развалинах строится Россия буржуазная.
Зачатки буржуазии существовали уже тогда. Это были частью банкиры и купцы-импортеры, — преимущественно немцы и обрусевшие немцы, или их потомки, — а частью сами русские, нажившиеся на внутренней торговле, главным образом откупщики питейных сборов и поставщики армии, разбогатевшие за счет государства и народа; имелось уже и некоторое количество фабрикантов. В дальнейшем эту буржуазию, особенно промышленную, стали буквально выращивать посредством щедрой государственной помощи, субсидий, премий и покровительственных пошлин, постепенно доведенных до крайних пределов. Необъятная русская империя должна была превратиться в существующую за счет собственной продукции производящую страну, способную полностью или почти полностью обходиться без иностранного ввоза. И вот для того, чтобы не только непрерывно расширялся внутренний рынок, но чтобы внутри страны производились также продукты более жарких поясов, возникает постоянное стремление к завоеваниям на Балканском полуострове и в Азии, причем конечной целью в первом случае является Константинополь, а во втором — Британская Индия. В этом секрет, в этом экономическая основа того стремления к расширению, которое так сильно охватило русскую буржуазию и которое, когда оно направлено на юго-запад, называют панславизмом.
Но с такими промышленными планами крепостная зависимость крестьян была абсолютно несовместима. Она пала в 1861 году. Но каким образом! За образец был взят прусский метод отмены личной зависимости и барщины, медленно проводившейся с 1810 по 1851 год[256]; однако в России все должно было быть закончено в несколько лет. Поэтому, чтобы сломить сопротивление крупных земельных собственников и владельцев «душ», им надо было сделать еще больше уступок, чем сделали в свое время господам помещикам прусское государство и его продажные чиновники. Что же касается продажности, то прусский бюрократ был невинным младенцем по сравнению с русским чиновником [В оригинале русское слово, написанное готическими буквами. Ред.]. Таким образом, при разделе земли дворянство получило львиную долю, и притом, как правило, ему досталась земля, которая была сделана плодородной трудом многих поколений крестьян; крестьяне же получили лишь самые минимальные наделы, и. к тому же по большей части на плохой, заброшенной земле. Общинный лес и общинный выгон отошли к помещику; если крестьянин пожелал бы ими пользоваться, — а без них он не мог существовать, — он должен был за это платить помещику.
255
Речь идет о трехпроцентном займе, заключенном Россией во Франции в сентябре 1891 года на сумму в 125 млн. рублей золотом (или 500 млн. франков). Заем вначале имел большой успех, сумма в 125 млн. при подписке была превышена в 71/2 раз. Однако вследствие резкого падения курса русских ценных бумаг на европейских биржах, вызванного обострением экономического положения России в связи с голодом 1891 г., подписчики стали отказываться от приема облигаций займа. Русское правительство, чтобы предотвратить окончательный провал займа, вынуждено было скупить часть облигаций. В результате заем оказался реализованным лишь на сумму около 96 млн. рублей.
256
Об аграрных реформах в Пруссии в XIX в. и проведенной в ней «сверху» отмене крепостного права, сопровождавшейся ограблением крестьян в интересах помещиков-юнкеров, см. работу Ф. Энгельса «К истории прусского крестьянства» (настоящее издание, т. 21, стр. 246–257).