— Он умер, — сказал Гирланд, стараясь сдержать смех. — Он умер от страха, как только увидел тебя.
Я подошел ближе. Гирланд был прав: Анри Лесаж, начальник управления французской безопасности, он же руководитель нацистской организации, которая осталась во Франции со времен бошей, умер от страха.
Мы выбрались тем же путем, что и вошли.
Полковник ждал нас в машине.
— Ну что? — скрывая нетерпение, спросил он.
— Все в порядке, полковник!
— Майор, ты хотел сказать, генерал?
— Что?!
— Да, да, майор. Генерал.
Я стоял в отделе проверки паспортов парижского аэропорта. Очередь двигалась медленно, и я уговаривал себя не волноваться. В конце концов, мои документы были сработаны на совесть.
— Брюс Грински, — пробурчал, наконец, таможенник.
— Да, — отозвался я совершенно спокойным голосом.
Приняв паспорт из рук приветливо улыбнувшегося чиновника, я направился к самолету, который должен был доставить меня в Швейцарию.
Гирланд остался работать во Франции под началом генерала Дугласа, который стал теперь начальником французского отделения ЦРУ. Я же не захотел связывать свою карьеру с Францией: слишком много негативного связывало меня с этой страной.
Теперь у меня был год отпуска, и я мог поразмыслить на досуге, оставаться ли в разведке даже несмотря на чин майора, который мне присвоили после операции.
Слишком часто я заглядывал смерти в лицо, но она упорно отводила взгляд, останавливая его на моих товарищах.
Прав был Фредди, парень, которого я убил во «Фламинго», когда говорил, что у человека в конце концов появляется отвращение к убийствам, даже если убийства — неотъемлемая часть его профессии.
Что ж, у меня в запасе есть год. Я подумаю и решу.