Все это случилось в один день — в день свадьбы Владелицы Лэмбита, и вот мистер Уэлкс сосредоточился как мог, вытянул шею, уставился прямо перед собой и затаил дыхание. Ибо знаменательный день сменился ночью, и мистер Уэлкс был допущен в «брачную опочивальню Владелицы Лэмбита», где он узрел туалетный столик и удивительно большую и унылую кровать под балдахином. Там Владелица, отпустив подружек, принялась оплакивать свою горькую участь, но вот жалобы ее были прерваны появлением супруга. И дело принимало уже отчаянный оборот, когда Владелица (к этому времени узнавшая о существовании брачного свидетельства) отыскала на туалетном столике кинжал и воскликнула: «Посмей только заключить меня в свои гнусные объятия, и эта сталь…» и т. д. Впрочем, он все-таки посмел, и они с Владелицей Лэмбита уже таскали друг друга по всей опочивальне, точно борцы, когда мистер Мор взломал дверь и, ворвавшись туда в сопровождении слуг и мидлсекского судьи, арестовал негодяя, а затем потребовал руки своей невесты.
Будет только справедливо по отношению к мистеру Уэлксу указать на одну любопытную черту этого представления. Очень сильные сцены напоминали излюбленные ситуации Итальянской оперы — какими они показались бы глухому зрителю. Отчаяние и безумие в конце первого действия, возня с длинными локонами и борьба в брачной опочивальне столь же напоминали условные страсти итальянских певцов, насколько непохож был тамошний оркестр на оперный, а его «бурные тремоло» — на музыку великих композиторов. Вот так встречаются противоположности, и есть обнадеживающее соответствие между тем, что приводит в трепет мистера Уэлкса, и тем, что восхищает герцогиню.
30 апреля 1850 г.
ПРЕДПОЛОЖИМ!
Предположим, что мы немного изменили бы закон о подоходном налоге, несколько увеличив налог на капитал и несколько уменьшив налог на заработки — как регулярные, так и нерегулярные, неужели это было бы очень несправедливо?
Предположим, что мы немножко больше прониклись бы идеями христианства и немножко меньше идеями мистицизма, пришли бы к большему согласию относительно духа и меньше спорили бы о букве, — неужели мы представляли бы собою безбожное и недостойное зрелище для всего человечества?
Предположим, что почтенный член палаты от Уайттауна меньше беспокоился бы насчет почтенного члена палаты от Блектауна, и наоборот, и оба с большей серьезностью занялись бы делами почтенного народа и почтенной страны неужели их поведение сочли бы непарламентским? Предположим, что в то время, когда в Казначействе имелся избыток средств, мы отказались бы от своих причуд и пришли к соглашению о том, что существуют четыре стихии, необходимые для жизни наших собратьев, а именно — земля, воздух, огонь и вода, и что эти предметы первой необходимости не следует облагать налогом, а потребление их не следует ограничивать, — неужели это было бы неразумно?
Предположим, что в настоящее время у нас имелся бы барон Дженнер[77], виконт Уатт[78], граф Стефенсон[79] и маркиз Брунель[80] или что потомки Шекспира были бы возведены в звание пэров, а потомкам Хогарта присвоили бы титул баронета, — неужели это было бы жестоким оскорблением для нашей старинной знати?
Предположим, что мы все сошли бы со своих пьедесталов и стали немножко больше общаться с нижестоящими, зная, что талант, заслуги и богатство всегда смогут в достаточной мере утвердить свое превосходство, — неужели мы безнадежно унизили бы себя этим?
Предположим, что вместо нелепых пертурбаций у нас было бы больше подлинной цивилизации, — как это повлияло бы на принудительную колонизацию, вызывающую негодующие демонстрации где-то у мыса Доброй Надежды?
Предположим, что мы коренным образом упростили бы законы и отказались от нелепой выдумки, будто все должны их знать, когда нам отлично известно, что изучение их — дело целой жизни, причем 50 человек могут преуспеть в этом раз в 250 лет, — неужели от этого пострадало бы наше уважение к законам?
77
Барон Дженнер — Дженнер Эдвард (1749–1823), английский врач, который в 1796 г. изобрел вакцину против оспы. В 1857 г. ему был поставлен в Лондоне памятник.
78
Виконт Уатт — Уатт Джеймс (1736–1819), изобрел универсальный паровой двигатель, сыгравший большую роль в переходе к машинному производству.
79
Граф Стефенсон — Стефенсон Джордж (1781–1848) — английский изобретатель, усовершенствовавший паровоз, что способствовало широкому развитию железных дорог. Родился в семье шахтера, в детстве был пастухом, потом конегоном в шахте, в 14 лет — помощником кочегара.
80
Маркиз Брунель — Брунель Изамбар (1769–1848), выдающийся английский инженер, строитель подводного туннеля под Темзой.