После этого Володя помчался в детский сад. Пока он дошел, ужаленные крапивой места обволдырились, покраснели, и руководительница Сонечка только руками всплеснула, когда к ней явился запухший, воспаленный мальчик с раздутым носом, с красными и толстыми ушами.
– Кто это?.. Володя! Что с тобой? – в ужасе спросила Сонечка.
– Наферное, шкарлатина, – с трудом отвечал Володя.
– Зачем же тебя выпустили из дому?
– У меня это шражу фдруг шделалошь…
– А горло не болит? – всполошилась Сонечка.
– А-а-а!.. Э-э-ы…
Володя с готовностью широко разинул рот, закинул голову и показал язык.
– Довольно, хватит! В изолятор, в изолятор! – скомандовала Сонечка.
И Володя очутился в небольшой комнате, едко пахнущей больницей. Стены тут были выкрашены белой эмалевой краской, на них висели плакаты. Если бы Володя хорошо читал, он узнал бы, что там написано: «Мухи – разносчики заразы», «Не болейте гриппом». Плакаты были нарисованы очень красиво, на них сидели румяные, толстые младенцы, а рядом – хилые и бледные дети, которых, видно, не уберегли от мух, разносчиков заразы. Вообще тут было на что посмотреть; но Володе некогда было долго разглядывать эти красивые картинки. Надо было спешить, пока не кончилась его внезапная болезнь. И он послушно лег на небольшой, низенький диван, обитый белой клеенкой. Несмотря на то что день стоял теплый, клеенка была холодная, и Володя с удовольствием прижал к ней свои горячие руки. От прохладного прикосновения клеенки зуд стал легче.
– Боже мой! – убивалась Сонечка. – Неужели скарлатина? Кошмар!.. Нет, вернее всего, корь; краснуха – это в лучшем случае.
– У меня, наверное, даже температура есть, – решил перейти к делу Володя.
– Верно, Вовочка. Ты прав, мой умница… Ты совершенно горишь! Сейчас я тебе поставлю термометр. У тебя определенно жар.
И вот наконец Володя ощутил у себя под мышкой желанный щекотный холодок – кончик термометра.
– Держи крепко, положи руки вот сюда… Так. Лежи тихонько, я сейчас вернусь, только к Ксении Петровне схожу, – сказала Сонечка и быстро ушла в коридор.
Володя тотчас же оттянул воротник курточки, сунул туда нос, заглянул себе под мышку, приподняв руку локтем вверх. Зеркальный кончик градусника, наполненный ртутью, выполз из-под руки. Володя осторожно вынул термометр из-под рубашки.
Теперь надо было привести градусник в негодность, чтобы его можно было попросить у тети Сони насовсем. Володя взял градусник за зеркальный кончик и несколько раз стукнул его об пол. Градусник не ломался. Пришлось положить его на пол и пристукнуть сверху ножкой белой табуретки, которая стояла возле дивана. Только после этого термометр легонько хрустнул. Убедившись сперва, что ртуть не вытекла из трубки, Володя отчаянно закричал:
– Тетя Сонечка! Тетя Сонечка!.. Я градусник нечаянно разбил!
Тетя Соня примчалась в сопровождении Ксении Петровны, заведующей детским садом. Начались охи да ахи.
– Как же это ты ухитрился? Смотри, что ты наделал!
– Я переворачивался с того бока на этот, а меня как затрясло всего, он сразу выскочил на пол да как кокнется, – хитрил Володя. – А он уж теперь разве негодный совсем?
– Ну куда же он годен!.. Поаккуратнее надо было бы…
– А мне его можно себе взять? – спросил Володя, замирая в ожидании ответа.
– Да погоди ты! Куда тебе его? Еще обрежешься стеклом. Его надо выкинуть!..
– Ой, что вы, тетя Сонечка, зачем выкинуть! Он мне знаете как нужен будет… если, конечно, я поправлюсь, – поспешил добавить Володя, испугавшись, не испортил ли он все дело, проявив такой интерес к разбитому градуснику.
Он терпеливо дал всунуть себе под мышку второй термометр и, не шелохнувшись, вылежал положенные десять минут с прижатой к боку рукой, которую теперь уже крепко держала тетя Соня.
Впрочем, температура у него оказалась совершенно нормальной. Его опять заставили показать горло. Но и в горле ничего не обнаружили. Решили все же послать за мамой. Она прибежала всполошенная, и Володя старался не смотреть в ее встревоженные глаза. К этому времени краснота и волдыри стали уже сходить с его кожи. Разбитый градусник с уцелевшей ртутью давно находился в кармане курточки. Вообще болеть дальше не было никакого смысла.
– Мама, у меня уже почти вылечилось все… У меня нет температуры, – успокаивал он Евдокию Тимофеевну. – Смотри, уже почти ничего не осталось…
– Странная вещь, – сказала Сонечка. – Весь совершенно горел, как в огне. Едва успели поставить градусник – и вдруг температура так резко упала.