Дезертир садится на пол, разувается. Молчание.
Болботун. Це правильно. Щоб другим був пример.
Кирпатый (со вздохом). Поморожены... Правду казав.
Галаньба. Записку треба було узять. Записку. Сволочь! А не бежать из полка...
Дезертир. Нема у кого. У нас ликаря в полку нема. Никого нема. (Плачет.)
Галаньба. Взять его под арест! И под арестом до лазарету! Як ему ликарь ногу перевяжет, вернуть его сюды в штаб и дать ему пятнадцать шомполив, щоб вин знав, як без документов бегать с своего полку.
Ураган (выводя). Иди, иди!
За сценой гармоника. Голос поет уныло: «Ой, яблочко, куда котишься, к гайдамакам попадешь, не воротишься...»[16] Тревожные голоса за окном:«Держи их! Держи их! Мимо мосту... Побиглы по льду...»
Галаньба (в окно). Хлопцы, що там? Що??
Голос. Якись жиды, пан сотник, мимо мосту по льду дали ходу из Слободки.
Галаньба. Хлопцы! Разведка! По коням! По коням! Садись! Садись! Кирпатый! А ну проскочить за ними! Тильки живыми вызьмить! Живыми!
Топот за сценой. Появляется Ураган, вводит человека с корзиной.
Человек. Миленькие, я ж ничего. Что вы! Я ремесленник.
Галаньба. С чем задержали?
Человек. Помилуйте, товарищ военный...
Галаньба. Що? Товарищ? Кто ж тут тебе товарищ?
Человек. Виноват, господин военный.
Галаньба. Я тебе не господин. Господа с гетманом в городе вси сейчас. И мы твоим господам кишки повыматываем. Хлопец, дай, тебе близче. Урежь этому господину по шее. Теперь бачишь, яки господа тут? Видишь?
Человек с корзиной. Вижу.
Галаньба. Осветить его, хлопцы! Мени щесь здается, що вин коммунист.
Человек с корзиной. Что вы! Что вы, помилуйте! Я, изволите ли видеть, сапожник.
Болботун. Що-то ты дуже гарно размовляешь на московской мови.
Человек с корзиной. Калуцкие мы, ваше здоровье. Калужской губернии. Да уж и жизни не рады, что сюда, на Украину к вам, заехали. Сапожник я.
Галаньба. Документ!
Человек с корзиной. Паспорт? Сию минуту. Паспорт у меня чистый, можно сказать.
Галаньба. С чем корзина? Куда шел?
Человек с корзиной. Сапоги в корзине, ваше... бла... ва... сапожки... с... Мы на магазин работаем. Сами в Слободке живем, а сапоги в город носим.
Галаньба. Почему ночью?
Человек с корзиной. Как раз в самый раз, к утру в городе.
Болботун. Сапоги... Ого-го... Це гарно!
Ураган вскрывает корзину.
Человек с корзиной. Виноват, уважаемый гражданин, они не наши, из хозяйского товару.
Болботун. Из хозяйского? Це наикраще. Хозяйский товар — хороший товар. Хлопцы, берите по паре хозяйского товару.
Разбирают сапоги.
Человек с корзиной. Гражданин военный министр! Мне без этих сапог погибать. Прямо форменно в гроб ложиться! Тут на две тысячи рублей... Это хозяйское...
Болботун. Мы тебе расписку дадим.
Человек с корзиной. Помилуйте, что ж мне расписка! (Бросается к Болботуну, тот дает ему в ухо. Бросается к Галаньбе.) Господин кавалерист! На две тысячи рублей. Главное, что если б я буржуй был бы или, скажем, большевик...
Галаньба дает ему в ухо. Человек садится на землю.
(Растерянно.) Что ж это такое делается? А впрочем, берите на снабжение армии... Пропадай все. Только уж позвольте и мне парочку за компанию. (Начинает снимать сапоги.)
Болботун. Ты що ж, смеешься, гнида? Отойди от корзины. Долго ты будешь крутиться под ногами? Долго? Ну терпение мое лопнуло. Хлопцы, расступитесь. (Берется за револьвер.)
Человек. Что вы! Что вы! Что вы!
Болботун. Геть отсюда!
Человек (бросается к двери. Сталкивается с Кирпатым, который втаскивает окровавленного еврея. Крестится.) Берите все, только душу на покаяние отпустите.
Галаньба. А-а... Добро пожаловать.
Гайдамак. Двоих, пан сотник, подстрелили, а этого удалось взять живьем, согласно приказа.
Еврей. Пан сотник!
Галаньба. Ты не кричи. Не кричи...
16