Елена. Другими словами, ты хочешь уехать один?
Тальберг. Дорогая моя, не «хочу», а иначе не могу! Пойми, катастрофа! Поезд идет через полтора часа. Решай, и как можно скорее.
Елена. Как можно скорее? Через полтора часа? Тогда я решаю — уезжай.
Тальберг. Ты умница. Я всегда это утверждал. Что я хотел еще сказать? Да, что ты умница! Впрочем, я это уже сказал.
Елена. На сколько же времени мы расстаемся?
Тальберг. Я думаю, месяца на два. Я только пережду всю эту кутерьму в Берлине, а когда гетман вернется...
Елена. А если он совсем не вернется?
Тальберг. Этого не может быть. Даже если немцы оставят Украину, Антанта займет ее и восстановит гетмана. Европе нужна гетманская Украина как кордон от московских большевиков. Ты видишь, я все рассчитал.
Елена. Да, я вижу, но только вот что: как же так, ведь гетман еще тут, наши формируются в армии, а ты вдруг бежишь на глазах у всех. Ловко ли это будет?
Тальберг. Милая, это наивно. Я тебе говорю по секрету: я бегу, потому что знаю, что ты этого никогда никому не скажешь. Полковники генштаба не бегают. Они ездят в командировку. В кармане у меня командировка в Берлин от гетманского министерства. Что, недурно?
Елена. Очень недурно. А что же будет с ними со всеми?
Тальберг. Позволь тебя поблагодарить за то, что сравниваешь меня со всеми. Я не все.
Елена. Ты же предупреди братьев.
Тальберг. Конечно, конечно. Как мне ни тяжело расстаться на такой большой срок... я отчасти доволен, что уезжаю один, ты побережешь наши комнаты.
Елена. Владимир Робертович, здесь мои братья! Неужели же ты хочешь сказать, что они вытеснят нас? Ты не имеешь права.
Тальберг. О нет, нет, нет... Конечно, нет. Но ты же знаешь пословицу: ки ва а ла шасс, пер са пляс[1]. Теперь еще просьба, последняя. Здесь, гм... без меня, конечно, будет бывать этот... Шервинский...
Елена. Он и при тебе бывает.
Тальберг. К сожалению. Видишь ли, моя дорогая, он мне не нравится.
Елена. Чем, позволь узнать?
Тальберг. Его ухаживания за тобой становятся слишком назойливыми, и мне было бы желательно... Гм...
Елена. Что желательно было бы тебе?
Тальберг. Я не могу сказать тебе что! Ты женщина умная и достаточно воспитанная. Ты прекрасно понимаешь, как нужно держать себя, чтобы не бросить тень на фамилию Тальберг.
Елена. Хорошо... я не брошу тень на фамилию Тальберг.
Тальберг. Почему ты отвечаешь мне так сухо? Я ведь не говорю тебе о том, что ты мне изменишь. Я прекрасно знаю, что этого быть не может.
Елена. Почему ты полагаешь, Владимир Робертович, что я не могу тебе изменить?
Тальберг. Елена, Елена, Елена! Я не узнаю тебя. Вот плоды общения с Мышлаевским! Замужняя дама, изменить! Без четверти десять! Я опоздаю!
Елена. Я сейчас тебе уложу.
Тальберг. Милая, ничего, ничего, только чемоданчик, в нем немного белья. Только ради бога, скорее, даю тебе одну минуту.
Елена. Ты же с братьями попрощайся!
Тальберг. Само собою разумеется, только смотри, — я еду в командировку.
Елена. Алеша! Алеша! (Убегает.)
Алексей (входя). Да, да... А, здравствуй, Володя.
Тальберг. Здравствуй, Алеша.
Алексей. Что за суета?
Тальберг. Видишь ли, я должен сообщить тебе важную новость. Сегодня положение гетмана стало весьма серьезным.
Алексей. Как?
Тальберг. Серьезно, и весьма.
Алексей. В чем дело?
Тальберг. Очень возможно, что немцы не окажут помощи и придется отбивать Петлюру своими силами.
Алексей. Неужели? Дело желтенькое... Спасибо, что сказал.
Тальберг. Теперь второе. Я сию минуту должен уехать в командировку.
Алексей. Куда, если не секрет?
Тальберг. В Берлин.
Алексей. Куда? В Берлин?
Тальберг. Да. Как я ни барахтался, выкрутиться не удалось. Такое безобразие.
Алексей. Надолго, смею спросить?
Тальберг. На два месяца.
Алексей. Ах вот как.
Тальберг. Итак, позволь пожелать тебе всего хорошего. Берегите Елену. (Протягивает руку.) Что это значит?
1
Qui va à la chasse, perd sa place — кто уходит на охоту, теряет свое место (