Никакого пола завод не имел, кроме той земли, на какой стоял. Со всех четырех сторон двор замыкался одноэтажными домиками самой незатейливой архитектуры. Один дом, подлиннее других, еще строился, и около него гасили в яме известь для штукатурки деревянных стен и кто-то в фартуке поверх кубовой рубахи то и дело взмахивал и сочно пришлепывал ярко-белой лопатой.
К Володьке и его сестренке подошли еще двое ребят постарше, один с заржавленным и погнутым стволом охотничьего куркового ружья, другой с сеткой, в которой лежала небольшая зеленоватая черепаха. Очевидно, у них были какие-то далеко идущие замыслы, — остаток ружья и черепаха в сетке были при них недаром, — и они задержались ненадолго и исчезли.
Когда же из дверей завода вышел с бумажкой в руке молодой и самого беззаботного вида русявый человек в белой вышитой рубахе под пояс и цветистой тюбетейке, Белогуров обратился к нему:
— Товарищ! Нельзя ли нам посмотреть на вашу тут работу? Мы — инженеры-горняки, из дома отдыха.
— Приехали к нам? — весело спросил тот, здороваясь.
— Пришли пешком.
— Да что вы говорите? Напрасно! От нас часто грузовик ходит в город, также и линейки, — могли бы вас подвезти. А работа у нас простейшая: три перегонных куба, и все.
— Три куба — это мы видели сзади, а где же холодильники? — с усилием, как всегда, спросил Кудахтин.
— Сзади три куба, а спереди три холодильника, и по змеевикам бежит вниз масло с водой. Работаем паром, — давление две атмосферы в среднем. Вместе с паром подымается эфирное масло, потом по трубке идет в холодильники, а из холодильников капает в миски вместе с водою…
— А там масло всплывает кверху, — продолжил Белогуров, — и извлекается…
— И все! — довольно закончил беззаботный и весьма приветливо улыбнулся.
В это время невдали, между прекраснейших длинноиглых, синих на фоне зеленого леса сосен, посаженных в виде небольшой аллеи, сосен, завезенных сюда из еще более южных стран, поэтому показавшихся сказочными со своими огромными, как у кедра, шишками и изгибистыми, как змеи в желтой чешуе, сучьями, появился обыкновенный дымчато-фиолетовый осел с черным ремешком вдоль спины и зарыдал надрывно, с перехватами.
— Ослы, значит, у вас тоже есть? — сказал, морщась от дикого крика, Кудахтин.
Беззаботный молодой человек улыбнулся еще приветливее, развел руками в знак сожаления и ответил неопределенно:
— А где же их нет, скажите? — Но тут же добавил: — Иногда все-таки ослы наши — у нас их пара — корзины кое с чем таскают: польза не ахти какая, но вреда от них тоже нет. Но есть возле нас, а к нам только заходят иногда, животные очень вредные, — называются они олени.
— Как олени? Олени? Вы не шутите? — как-то даже на носки поднялся Белогуров.
— Зачем шучу? Олени, самые настоящие… Приходят вот отсюда, из заповедника, — и молодой человек махнул рукой широко в сторону лесов на горах.
Эти леса могуче темнели всюду. Только одна каменная розовая с голубыми бликами круглая верхушка вырывалась из их курчавой томящей овчины, да на одном уступе белела не то этернитовая, не то из оцинкованного железа крыша какого-то строения.
— Эти вот все леса — заповедник теперь?
— Заповедник, а как же?
— Ты слышишь, брат? — широко глянул на Кудахтина Белогуров.
— А в заповеднике этом несколько сот оленей, считая с молодняком.
— Несколько сот?
— Что же им стоит разводить потомство, когда их никто не бьет? Но они к нам из заповедника являются по ночам, стадами голов по двадцать — и прямо на огороды. Тогда уж держись фасоль и кукуруза! А картошку они выгребают всю под итог — факт! Явные вредители. А в сентябре у них гоны начнутся, — тогда уж они не стесняются и днем стадами к нам забегать. А как дерутся рогами, — картина! Аж только стук стоит, точно палкой об палку бьют.
— Однако если они вредительствуют… — начал было Кудахтин.
— Что? Жаловаться на них? Пробовали — бесполезно. Раз они из заповедника — значит, неприкосновенные личности.
Белогуров между тем неотрывно оглядывал леса и повторял:
— Вот как! Заповедник!.. И оленей уже несколько сот!.. А там ведь еще и дикие козы были?
— И диких коз сколько угодно… И диких баранов считают уж тысячи две…
— Баранов?
— Да, муфлонов… Ну, я извиняюсь, мне надо по делу, а вот наш агроном этого участка идет — она вас информирует по всем вопросам, — и он отошел, улыбаясь, и ловкими ногами гимнаста, едва прикасаясь к земле, зашагал к тому строящемуся дому, в котором начали стучать плотники, приколачивая, видимо, доски к балкам, потому что били сильно, сразу в несколько молотков и с оттолочкой.