Каким считать недугом
Привычный этот бред?
Блистательным испугом,
Известным с детских лет.
Приклады, пули, плети,
Чужие кулаки —
Что пред ними эти
Наивные стихи?
* * *
Не жалей меня, Таня, не пугай моей славы,
От бумаги не отводи.
Слышишь — дрогнуло сердце, видишь — руки ослабли,
Останавливать погоди.
Я другим уж не буду, я и думать не смею,
Невозможного не захочу.
Или птицей пою, или камнем немею —
Мне любая судьба по плечу.
Эти письма — не бред, и не замок воздушный,
И не карточный домик мой.
Это крепость моя от людского бездушья,
Что построена нынче зимой.
* * *
Тают слабые снега,
Жжет их луч горячий,
Чтоб не вздумала пурга
Забрести на дачу.
Зарыдавшая метель
Как живая дышит,
Льет весеннюю капель
С разогретой крыши.
Только трудно мне понять
Нынешние были.
Звезды дальше от меня,
Чем когда-то были.
* * *
Из тьмы лесов, из топи блат
Встают каркасы рая.
Мы жидкий вязкий мармелад
Ногами попираем.
Нам слаще патоки оно,
Повидло здешней грязи.
Пускай в декабрьское окно
Сверкает безобразье.
Как новой сказки оборот
Ее преображенье.
Иных долгот, иных широт
Живое приближенье.
* * *
Боялись испокон
Бежавшие из ада
Темнеющих икон
Пронзительного взгляда.
Я знаю — ты не та,
Ты вовсе не икона,
Ты ходишь без креста,
И ты не ждешь поклона.
Как я, ты — жертва зла.
И все-таки награда,
Что жизнь приберегла
Вернувшимся из ада.
* * *
В болотах завязшие горы,
В подножиях гор — облака.
И серое, дымное море
В кольце голубого песка.
Я знал Гулливера потехи,
Березы и ели топча,
Рукой вырывая орехи
Из стиснутых лап кедрача.
Я рвал, наклоняясь, рябину
И гладил орлиных птенцов.
Столетние лиственниц спины
Сгибал я руками в кольцо.
И все это — чуткое ухо
Подгорной лесной тишины,
Метель тополиного пуха
И вьюга людской седины.
Все это (твердят мне) — не надо
Таежная тропка — узка,
Тайга — не предмет для баллады
И не матерьял для стиха…
* * *[44]
В потемневшее безмолвье
Повергая шар земной,
Держит небо связку молний,
Узких молний за спиной.
Небеса не бессловесны —
Издавать способны крик,
Но никак не сложит песни
Громовой небес язык.
Это — только междометья,
Это — вопли, осердясь,
Чтоб, жарой наскучив летней,
Опрокинуть землю в грязь.
И совсем не музыкален,
Что ревет, гудит окрест,
Потрясая окна спален,
Шумовой такой оркестр.
* * *
Кто, задыхаясь от недоверья,
Здесь наклоняется надо мной?
Чья это маска, личина зверья,
Обезображенная луной?
Мне надоело любить животных,
Рук человеческих надо мне,
Прикосновений горячих, потных,
Рукопожатий наедине.
* * *
Нестройным арестантским шагом,
Как будто нехотя, со зла,
Слова заходят на бумагу,
Как на ночевку средь села.
Весь груз манер неоткровенных,
Приобретений и потерь,
Укрыв от зрителей надменных,
Они захлопывают дверь.
Из-за присутствия конвоя
Любая бедная строка
Своей рискует головою,
И если б, если б не тоска,
вернуться
44
Стихотворение написано в 1953 году в Калининской области. Отражает мое давнее наблюдение, что никакой музыкальности в небесах нет.