Буржуи! Интеллигентные книжники!
Смотрите: вот где подвижники!
Сорок деревень
Изо дня в день,
Не три дня, а три года,
Погода – непогода,
Выбивались из сил,
Каждый рубил, и возил, и носил:
В черных дебрях дорогу прокладывал свету!
Серяки-мужики
Сорока деревень у Костромки-реки,
Описать ваш подвиг какому поэту?
Был великий у нас и развал и разор.
Нам враги вопияли: позор!
Позор!
За Советскую власть вам расплата! –
«Советская власть во всем виновата!»
Нынче стали мы наши прорехи чинить.
А в Шунге уже вона какая «заплата»!
Что ж? Попрежнему ль будут враги нас винить?
– Все Советская власть виновата?!
Шунгенский герой и его завет –
Да будет свет!
«До-го-ра-ай м-мо-я луч-чи-на!»
Не коптеть тебе в Шунге зимней порой! –
Крестьянин Стругов коренастый мужчина,
Вот кто подлинный шунгенский герой!
Его слова – электросвечи.
Даю осколок из его удивительной речи:
«В 19-м годе всякий видел, что деется в родной стране.
Надо становиться на крепкие ноги.
Сказал я советским властям:
„Устрою електрическую станцею“.
„Трудно!“ – говорят.
„Беру на себя ответ. Поддярживайте только“.
„Поддяржим“, – говорят.
Обратился я к народу:
„Братцы! Поддярживай!“
„Поддяржим!“
А когда народ говорить и обещаить, ето все уже.
Поддярживали. Я народ забивал у кажную щель.
Нужно в один день 30 000 пудов выгрузить, – выгружали.
Лошадей запрягали, сами впрягались.
– Давай! Давай! Давай!
Видя теперь здесь усех людей, забываешь усе,
что было пережито.
Одначе, когда решаишьси на усе, усе делается
скорее и кончается спорее.
Сказали: да будет свет!
И вот: свет!»
Моя речь – импровизация –
Всеобщая электризация
Настал мой черед – сказать приветствие.
Я его не повторю здесь, вследствие…
Вследствие того, что у хорошего стихотворения
Нет хорошего повторения.
Да и не мог я говорить дурно!
Все были наэлектризованы в электроизбе.
И если мне аплодировали бурно,
То аплодировали также себе,
Гордясь перед гостем из красной столицы
Редчайшим добром:
Огненным ярким пером
Электрической дивной Жар-птицы.
Когда на полянке прибрежной
Любовался я молодостью нежной
Крестьянских ребяток, взметывавших руки
И показывавших всякие гимнастические штуки,
Вдруг походкой поспешной
Подошел ко мне поп, сновавший в толпе,
И внезапно к руке моей грешной
«Устами прильпе»,
Назвавшись «жрецом народного миропонимания».
Бедный, бедный отец Леонид!
До чего довел его вид
Засверкавшего электроздания!
После электростроя
Чудо иного покроя
Тут же рядом
С ревнивым взглядом
Стояли послы из деревни иной.
А потом все ходили за мной
И твердили весьма настоятельно,
Чтоб приехал я к ним обязательно.
А тому их мотивы:
«В Шунге орудуют кооперативы.
Хоть в Шунге огороды и высокого качества,
Но в ней еще много кулачества.
А в „Минском“, селе,
Беднота вся сидит на земле.
Она нынче богаче.
Одначе
О делах ее дивных посольство не скажет,
А дела все… на деле покажет».
Два работника местных, земотдельцы, похоже, –
В оба уха мне стали гудеть:
«В Минском вам побывать надо тоже.
Есть на что поглядеть!»