«Ахраровцы»*
Посвящается выставке АХРР
(Ассоциации художников революционной России)
Отложив на часик политику,
Пускаюсь в «художественную критику».
Знатоки найдут в ней много банальности,
Но ведь я пишу не по своей специальности,
А пишу потому – хоть писать не с руки, –
Что молчат «знатоки».
Объявились такие архаровцы,
– Виноват, «ахраровцы»! –
Художники новые,
Люди очень бедовые,
Ударившиеся со всех четырех копыт
В революционно-советский быт.
Они этой зимою
Бьют челом нам выставкой – шутка ль? – седьмою!
Оглядел я выставку эту.
До чего хороша по сюжету!
Насчет тени, фона
И тона,
И насчет светового канона
Я судить не берусь:
На канон я гляжу, как на молнию гусь.
Не учен. Непонятно.
В светотенях не смыслю, увы, ни аза.
Знаю только: вот это смотреть мне приятно,
А вот это мне режет глаза.
Но на выставке этой,
Ни одним «знатоком» не воспетой,
Все глаза мне ласкало,
Все мне в сердце запало.
Разве этого мало?
Вот картина какого-то парня
«Солеварня».
Вот в бою «Партизаны»
(Что за лица! Герои! Титаны!),
Вот отважный вояка «Рабкор»,
Вот «На кухне» прислуга ведет разговор
(Тетка в девку вонзилась в упор
С испытующе-едкою миною).
Залюбуешься этой чудесной картиною!
Вот стоит у корыта убогая «Прачка»,
Вот – при старом режиме «Рабочая стачка»,
Вот и «гвоздь» – «Заседание сельской ячейки»:
На эстраде у стенок скамейки,
На скамейках четыре Антипа,
«Выступает» оратор обычного типа,
Может быть, не совсем разбитной,
Может быть, краснобай не ахтительный,
Но – такой бесконечно родной,
Но – такой умилительный!
Вот кошмар бытовой – «Беспризорные дети»…
Все картины прекрасны, не только что эти!
Вспоминаю далекие дни.
Были пышные выставки, где искони
«Мастера» выставлялись одни,
Мастера, опьяненные славою.
Но все выставки прежние – были они
Буржуазно-салонной забавою.
Все газеты вопили, да как, не по дню,
По неделям, по месяцам – важное дело:
«Гениально! Божественно! Дивное „ню“!»
«Ню»! А попросту – голое женское тело.
Что на выставках было? Портреты кокеток,
На подушках на шелковых морды левреток,
Виды храмов, дворцов и дворянских усадеб,
Сцены жизни дворянской – обедов и свадеб,
«Натюрморты» – десерт и букет хризантем,
Иллюстрации пряные книг соблазнительных…
Сколько тем! Сколько тонко-изысканных тем,
Для дворянского сердца родных, упоительных!
И каков был тогда – тошно вспомнить, каков –
Подхалимски-восторженный визг «знатоков»!!
Нынче чуть не один Петр Семенович Коган
Был ахраровской выставкой нежно растроган
И сказал настоящее слово о ней.
(Почему нет в газетах его манифеста?
Разве нету в «Известиях» Вциковских места?)
Эй, ахраровцы-други, гребите дружней!
И учите других, и учитеся сами,
Чтобы в будущем нас подарить чудесами,
Чтоб писать еще красочней, ярче, сильней.
Вы на верной и славной дороге.
Ваша выставка тем и важна, и сильна,
Что рабочим – Ивану, Демьяну, Сереге –
Много бодрого, яркого скажет она.
Я же вам, хоть не смыслю ни капли в тональности,
Я скажу: «Среди вас уже есть мастера.
Ваша выставка – правда. А правда – сестра
Гениальности!»
Клятва Зайнет*
Поэма
1
Вошла и сказала ему: «Саламат!»
Мирза потянулся и хмыкнул в халат.
Жена у Мирзы – хоть картину пиши.
– Якши!
Жена у Мирзы – его третья жена –
Юна и, как тополь высокий, стройна.
Средь женщин узбекских прекраснее нет
Зайнет.
Узбекам, двум братьям ее удалым,
Большой за нее уплатил он калым,
И третий замок он навесил на дверь
В ичкерь.