Последние усилия республиканцев. Террористические покушения. Одно время республиканцы еще надеялись воспользоваться в интересах своей партии министерским кризисом, который тянулся около двух месяцев после падения кабинета Моле в 1839 году. 12 мая Барбес и Бланки попытались овладеть полицейской префектурой и Дворцом правосудия. Бар-бес располагал при этом не больше чем сотней членов общества Времен года. Эта попытка закончилась на улице Гренета. Варбес и Бланки были арестованы и приговорены к смертной казни, но наказание было смягчено для них королем. Париж остался спокоен.
Отдельные фанатики, все сплошь люди с темным прошлым и имевшие дерзость ссылаться на политические партии, которые отрекались от них с отвращением, несколько раз пытались убить Луи-Филиппа. В период 1836–1846 годов на жизнь короля произведено было шесть покушений, и, кроме того, много заговоров было заблаговременно раскрыто полицией. Из всех этих покушений самым ужасным и единственным, имевшим политические последствия, было покушение Фиески, адская машина которого 28 июля 1835 года убила и ранила 40 человек во время смотра национальной гвардии на бульваре Тампль.
Сентябрьские законы. На это преступление палаты ответили «сентябрьскими законами». Этих законов было три: закон об уголовных судах, о присяжных заседателях и о печати.
Закон об уголовных судах давал министру юстиции право учреждать столько уголовных судов, сколько он признает необходимым для разбора дел о лицах, виновных в посягательствах против государственной безопасности. В случае, если подсудимые вздумают шуметь или откажутся являться на заседания суда, последний мог разбирать дело в их отсутствие.
Закон о присяжных заседателях вводил тайное голосование и понижал число голосов, требовавшихся для обвинительного приговора, с восьми до семи.
Закон о печати возвращал периодическую прессу к худшим дням Реставрации. Размер залогов был увеличен; оскорбление особы монарха и нападки на основы государственного строя карались тюремным заключением и штрафом от 10 000 до 50 000 франков. Воспрещено было касаться имени и власти короля при обсуждении действий правительства, открыто называть себя республиканцем или говорить о восстановлении низверженной монархии; воспрещено было опубликовывать списки присяжных, печатать отчеты по процессам о диффамации и открывать подписку для уплаты штрафов по политическим процессам; воспрещено было оспаривать принципы государственного суверенитета, собственности и семги. Для рисунков, эмблем, гравюр, карикатур и театральных пьес восстанавливалась цензура и система предварительных разрешений.
Закон о печати направлен был главным образом против легитимистов и республиканцев. Первыми его жертвами явились Котидъен, Шаривари и Реформатор. Издатель Реформатера поплатился трехмесячным тюремным заключением и шеститысячным штрафом только за то, что он напомнил слова Лафайета в Учредительном собрании: «Когда правительство нарушает народные права, то восстание составляет для народа наиболее священный долг». Употребленное Кер-горлэ слово «узурпатор» стоило издателю Котидъен четырехмесячного тюремного заключения и 2000 франков штрафа. Легитимистская пресса, располагавшая крупными капиталами, могла пережить эти преследования, но республиканская печать сильно пострадала от этого режима: Трибюи и Реформатер исчезли.
Бонапартистские попытки. В том же 1836 году началась бонапартистская пропаганда. Герцог Рейхштадтский скончался в 1832 году. С тех пор наследником наполеоновских притязаний сделался принц Луи-Наполеон, сын голландского короля и Гортензии Богарнэ, усыновленный Наполеоном на случай отсутствия у него законного потомства. Воспитанный в Швейцарии, в замке Арененберг, на берегу Констанцского озера, получивший чин артиллерийского капитана в Федеральной армии, он всерьез отнесся к своему положению претендента, напечатал Политические мечтания и сочинил проект республиканско-имперской конституции. Происходившие во Франции волнения внушили ему мысль, что Июльская монархия еще далеко не окрепла. Рассчитывая на энтузиазм, который должно было пробудить имя великого императора, оп сделал в Страсбурге попытку произвести государственной переворот; 30 октября 1836 года ему удалось увлечь за собой 1-й и 3-й артиллерийские полки, но он был схвачен вместе со своими соумышленниками в казармах 46-го пехотного полка.
Правительство велело привезти его в Париж, потом отправило в Соединенные Штаты. Его сообщники, преданные в Страсбурге суду присяжных, были оправданы, ввиду того что против главного обвиняемого не было возбуждено преследования.
Тем не менее министерство было неприятно удивлено этим оправдательным приговором и в январе 1837 года внесло в палату проект закона, по которому военнослужащие и штатские, замешанные в одном и том же преступлении, должны были судиться отдельно, первые — военными судами, а вторые — судом присяжных. Против этого одновременно ополчились Верье и сторонник династии Дюпен, тогдашний председатель палаты, и проект был отклонен.
Четыре года спустя, в самый разгар волнения, вызванного — восточными делами и тем оскорблением, которое нанесли державы французскому правительству подписанием Лондонского трактата, принц Луи-Наполеон во второй раз сделал попытку проникнуть во Францию. 6 августа 1840 года он высадился в Вимсре и пытался возмутить гарнизон в Булони. Неудача была еще более жалкой, чем в Страсбурге. Претендент был арестован и предан суду пэров, которые приговорили его к пожизненному тюремному заключению. Запертый в замок Гам, он бежал оттуда 25 мая 1846 года.
Эти две попытки принца Луи-Наполеона не вызвали в обществе никакого волнения и показались попросту смешными. А между тем бонапартистские симпатии и воспоминания об-Империи по прежнему были живы в стране. Да и само правительство Луи-Филиппа делало все от него зависящее, чтобы пробудить эти чувства. Сам король неоднократно брал на себя инициативу бонапартистских манифестаций, рассчитывая (и до поры до времени расчет был верен) приобрести таким образом некоторую популярность.
Так, например, статуя императора, сброшенная в 1816 году, была снова торжественно водворена в 1833 году на верхушке Вандомской колонны. А за три месяца до Булонской попытки Луи Бонапарта правительство Июльской монархии сделало еще более решительный шаг в этом направлении. 12 мая 1840 года оно испросило у парламента миллион франков, чтобы перевезти прах Наполеона во Францию. Это неожиданное предложение встречено было с энтузиазмом, который дошел до апогея, когда прах императора был привезен в Париж. К извлечению останков из могилы приступлено было 15 октября под наблюдением королевского сына, принца Жуанвильского, посланного на остров св. Елены с фрегатом Бель-Пуль и небольшой эскадрой. 15 декабря прах императора торжественно прибыл в Париж, где был встречен слезами и приветственными кликами громадной толпы. Король, окруженный всей семьей и принцессами, облеченными в глубокий траур, принял тело «от имени Франции» в Доме Инвалидов. Его возвращение в Тюильри было сплошной овацией, во время которой никто не вспомнил о племяннике императора.
Министерства с 1830 до 1840 года. В период 1832—1840-годов парламент служил ареной ожесточенной борьбы партий. Министерства сменялись почти с такой же легкостью, с какой вспыхивали восстания. После кончины Казимира Перье кабинет остался без председателя; 11 октября 1832 года он <был составлен заново. Председателем совета сделался военный министр Сульт; портфель иностранных дел получил герцог де Бройль, народного просвещения — Гизо, а внутренних дел — Тьер, причем последние три министра играли руководящую роль в правительстве.