Убийство герцога Беррийского. Падение Деваза. В воскресенье 13 февраля 1820 года, около 11 часов вечера, при выходе из Оперы герцог Беррийский, только что успевший усадить в карету герцогиню, которой нездоровилось, столкнулся с каким-то человеком, всадившим ему длинный нож в правый бок. Герцог скончался в 5 часов на простой кровати в одной из комнат театральной администрации, окруженный всеми своими близкими, не переставая до последней минуты просить о помиловании своего убийцы, седельщика Лувеля. Покушаясь на жизнь герцога Беррийского, Лувель хотел положить конец династии Бурбонов. Его преступление повело к падению Деказа и вернуло Францию к худшим дням «бесподобной палаты».
В палате Клозель де Куссерг потребовал предания суду Деказа как «сообщника в убийстве». «Наиболее виновной является не та рука, которая нанесла удар», — писал Шато-бриан. Однако в течение четырех дней король упорно сопротивлялся требованиям своей семьи, настаивавшей на удалении Деказа. Он готов был спасать страну, «но без крайних». Но в конце концов Людовик XVIII уступил и против своей воли расстался с тем, кого называл своим сыном. Возведение Деказа в герцоги и пэры и назначение его посланником в Лондон явились публичным доказательством королевской признательности и симпатии.
Второе министерство Ришелье. Герцог Ришелье, которого незадолго до того Деказ убеждал вернуться в министерство, сначала отказался взять на себя роль председателя совета и уступил только настояниям графа д'Артуа. Последний дал честное слово дворянина, что он сам и его друзья окажут Ришелье полную поддержку: «Я буду вашим первым солдатом», — заявил граф. Ришелье не взял себе никакого портфеля, потребовал, чтобы министерство осталось в прежнем составе, и заменил Деказа Симеоном.
Возвращение в исключительным законам. Один за другим палатам были представлены на рассмотрение три закона: первый ограничивал свободу печати, второй — свободу личности, а третий вносил изменения в избирательную систему. Первый отсрочивал на б лет введение в действие либерального закона 1819 года и восстанавливал цензуру и предварительное разрешение для газет и периодических или полупериодических изданий, посвященных целиком или частью политическим вопросам. Закон об ограничении свободы личности предоставлял председателю совета, министрам внутренних дел и юстиции право ареста и содержания под стражей в продолжение трех месяцев административным порядком всякого лица, подозреваемого в заговоре против государственной безопасности или против членов королевского семейства. Обсуждение этих двух законов доставило генералу Фуа случай обнаружить свои качества великого и смелого оратора.
Немедленно образовался комитет, в который вошли Лаффит, Лафайет, Казимир Перье и Манюэль, для организации национальной подписки и распределения собранной таким образом суммы на защиту и оказание помощи гражданам, пострадавшим от применения этих двух законов. Министерство начало преследовать газеты, оказывавшие содействие этому комитету. Тогда последний изменил свою организацию и превратился в тайный комитет, принявший явно антидинастический характер и поставивший себе целью подготовить и организовать борьбу против Бурбонов. Главными членами этого комитета были Лафайет, Манюэль, Дюпон де л'Эр и адвокат Мерилу. Множество газет принуждено было прекратить свое существование, в том числе Минерва (La Minerve), Слава (La JRenommee) и Цензор (Le Censeur), в которых печатались памфлеты Поля-Луи Курье, имевшие громадный успех.
Закон о двойных вотумах. Избирательный закон, опубликованный в конце 1820 года, глубоко изменил состав палаты и избирательных коллегий. Он увеличил число депутатов, повысив его до 430, и восстановил всякого рода коллегии — окружные и департаментские. Окружные коллегии, состоявшие из избирателей, плативших 300 франков налога, назначали 258 депутатов — по одному депутату на каждый округ. Департаментские коллегии, составленные из четвертой части внесенных в списки избирателей, плативших наивысшие налоги, назначали 172 депутата. Таким образом, некоторые избиратели вотировали дважды: раз в окружных коллегиях, а другой раз в департаментских, и этим создана была своего рода избирательная денежная аристократия, состоявшая приблизительно из 12 000 человек. Отсюда этот закон и получил название закона о двойных вотумах. Кроме того, бюро избирательных комиссий назначались правительством, а избиратели должны были открыто писать имя своего кандидата на глазах председателя бюро.
Обсуждение этого закона — избирательная битва, как говорили в публике, — продолжалось не менее месяца. Начавшись 6 мая, оно закончилось только 12 июня. В дебатах приняли участие 123 оратора, и палата сделалась ареной самых бурных сцен. Доктринеры, с Ройе-Колларом и Камил-лом Жорданом во главе, и либералы, с генералом Фуа и Манюэлем, отчаянно боролись за сохранение старого закона, и одно время нельзя было предугадать, на чью сторону склонится победа. Параграф 1, выражавший самый принцип закона, прошел лишь большинством 5 голосов. Ответом на парламентские бои были бои на улицах. В продолжение нескольких дней происходили манифестации на площади Согласия и на бульварах, а у ворот Сен-Дени и Сен-Мартен имели место даже кавалерийские атаки против толпы. Лилась кровь, и с теми, кто позволял себе к крику «Да здравствует король!» прибавлять «Да здравствует хартия!», обращались, как с бунтовщиками.
Торжество ультрароялистов. Крайние роялисты встретили избирательный закон бурными приветствиями; они рассматривали его как залог своего близкого торжества. Рождение герцога Бордосского, «дитяти чуда», через 7 месяцев после смерти герцога Беррийского (29 сентября 1820 г.) еще усилило их энтузиазм, дошедший до крайних пределов после ноябрьских выборов. Вновь появились в большом количестве люди «бесподобной палаты», ничуть не остепенившиеся и более чем когда-либо полные решимости служить контрреволюции. Из 220 мест роялистам досталось 198. Министерство оказалось вынужденным пригласить в кабинет двух лидеров правой: Виллеля и Корбьера. Абсолютистская и клерикальная пропаганда возобновилась с неслыханной силой. Ордонансом 27 февраля 1821 года Корбьер отдал коллежи под надзор епископов, «дабы обеспечить религиозное и моральное руководство юношеству, естественно склонному поддаваться соблазну теорий, возвышенных и благородных на вид». Вокруг Конгрегации, руководимой иезуитом Ронсеном, Жюлем Полиньяком и Матьё Монморанси, организовалось множество вспомогательных обществ, стремившихся воздействовать на общественное мнение в реакционном духе. Таковы были общества Хороших книг, Хорошей литературы, Хорошей науки, Ассоциация св. Иосифа. Либералы ответили на это образованием тайных обществ: Рыцари свободы, а затем Братство угольщиков (карбонариев); оба эти общества состояли в сношениях с некоторыми членами тайного парламентского комитета: Лафайетом, д'Аржансоном, Лаффитом, Манюэлем и Дюпон дел'Эром.
Выборы 1821 года довершили торжество роялистов, надежды которых еще более разжигались успехом европейских абсолютистов в Троппау и Лайбахе и неудачей неаполитанской я дьемонтской революций. Правые выиграли 74 места из 88; 50 новых депутатов были ультрароялистами.
Отставка Ришелье. Ришелье поставил себе за правило вносить «как можно меньше таких законопроектов, которые способны возбуждать страсти». «Каналы, сельскохозяйственный устав, проселочные дороги, улучшение администрации и общественно полезные учреждения — вот, что нам нужно. Это будет выгодно и для страны и для нас самих, — писал он де Серру. — Чего я боюсь, это предложений в пользу эмигрантов». А именно этого и хотели граф д'Артуа и эмигранты.
Некоторые министры, чтобы сохранить свои портфели, уже готовы были пойти навстречу желаниям правых. Так, например, Латур-Мобур и Лористон, сделавшийся министром королевского двора, представили совету министров проект указа, которым увольнялись в отставку 150 генералов исключительно для того, чтобы предоставить фаворитам графа д'Артуа возможность быть произведенными в высшие чины. Паскье и Ришелье возмутились этим проектом и заставили его отклонить. Но у Ришелье уже больше не было защитников. Больной и сильно постаревший король всецело подпал под влияние своей фаворитки, госпожи дю Кайла, которая была орудием в руках графа д'Артуа. Когда палата высказала свое враждебное отношение к законопроекту, сохранявшему цензуру для газет, но в то же время удерживавшему либеральный институт присяжных, Ришелье напомнил графу д'Артуа о честном слове, данном им на другой день после смерти герцога Беррийского, и потребовал обещанного ему тогда полного содействия. «А, милейший герцог, вы слишком буквально поняли мои слова, — ответил граф д' Артуа. — И притом в то время мы находились в таких затруднительных обстоятельствах!» Краснея за графа при виде такого бесстыдного нарушения данного им честного слова, Ришелье немедленно вручил королю прошение об отставке. А 15 декабря 1821 года в Монитере появился список новых министров: Виллель — министр финансов, Корбьер — внутренних дел, Монморанси — иностранных дел, Пейронне — юстиции, Клермон-Тоннер — морской, а герцог Беллюнский — военный министр. Все это были ультрароялисты, намеренные управлять страной исключительно в интересах своей партии.