Когда мы узнали, что они уходят на каникулы, имея по всем предметам сплошные пятерки и только одну четверку на весь класс, мы еще имели какие-то шансы выйти на первое место. Стоило для этого нажать на все педали, получить по всем предметам пятерки, и Москва осталась бы за нами. Ведь в нашем распоряжении было еще время, так как занятия в наших классах кончаются позже, чем у малышей. И нужно сказать, что нажимали мы добросовестно. Но когда стало ясно, что «сплошных пятерок» не предвидится, в классе стали говорить:
— Не будем обижать малышей! Пусть летят! Пусть поверят с первого класса, что они самые дружные ребята и что все вместе могут добиться чего захотят!
Что ж, признаюсь: не легко быть справедливым и великодушным, когда приходится отказываться от личных удовольствий. И все же, честно говоря, победа малышей принесла нам, кроме огорчений, и большие радости.
Мы, конечно, говорили друг другу, что должны оказать почет «лауреатам науки» того ради, чтобы на всю жизнь запомнили они, как чудесно быть награжденными за честное отношение к делу. Но получилось так, что мы и сами испытали столько, радости, сколько не дала бы, наверное, нам собственная победа.
О, мы устроили этим ученым устрицам настоящее триумфальное шествие. Да такое, что умер бы от зависти любой римский полководец-триумфатор.
Победителей провожала на аэродром вся школа.
Шествие открыли старшеклассники с развернутыми знаменами. Барабанщики и горнисты старались так, что их слышали, наверное, все ленинградцы.
Малыши шагали, гордо вздернув носы, взволнованные, задыхающиеся от счастья. Девчушки, подпрыгивая на ходу, поправляли пышные банты на крошечных, трогательных косичках, бросая испуганные взгляды на мальчишек, которые явно осуждали такое легкомыслие. Некоторые из мальчишек грозно вращали глазами, а кое-кто из них пытался образумить легкомысленных особ почти настоящим басом:
— Чего там с бантиками? Эй, вы!
Потоки автомашин мчались навстречу. С грохотом и шипеньем проносились, высекая дугами голубые искры, трамваи, но первоклашки шли, не обращая внимания на машины, автобусы, троллейбусы, трамваи. Ведь победителям никто не имеет права мешать пройти по собственному городу триумфальным маршем.
Дружно шлепая подметками по асфальту (раз-два! В ногу! Раз-два! Раз-два!), триумфаторы помахивали руками, как одной рукой, припечатывали ноги, как одну ногу. На лицах малышей светилось нескрываемое торжество: «Вот они — мы! Но это еще что! Все вместе и не такое мы можем!»
Глядя на сияющие рожицы, я впервые поняла по-настоящему, что счастье других может быть и твоим собственным, личным счастьем.
Я вспомнила слова директора:
— То, что ты даешь другим, — возвращается к тебе неизменно с самыми большими процентами!
Не знаю, много ли получила от меня Марго, но я чувствую себя бесконечно счастливой, оказав ей крошечную помощь. Марго уходит от нас, поступает в техникум связи, и я чувствую, как грустно будет для меня расстаться с ней, не встречать ее теперь ежедневно. Уходит из школы и Нина. Все-таки она решила работать в парикмахерской. Ну, что ж, в нашей стране на любой работе можно быть счастливым. Перебрался к отцу и Вовка Волнухин. Он тоже не станет учиться в нашей школе. Человек пять других ребят из класса перешли учиться в ремесленные училища и в техникумы. Но все мы еще встретимся на больших наших дорогах. Может быть, в Ленинграде, а может быть, на стройках Сибири, Казахстана, Якутии, Чукотки, Индии, на заводах и фабриках, в конструкторских бюро или в залах филармоний, в театрах, на съездах и конференциях.
…За открытым окном — огни Ленинграда и звезды родного неба. Как бы отражая беспокойные огни города, бледные звезды включаются в живое мигание огней земли, и кажется, всю ночь и звезды и ожерелья городских огней будут перекликаться, обмениваться световыми сигналами. И кажется, земля и звезды плывут в межпланетном пространстве, сигнализируя друг другу:
— Вперед! Не останавливаясь, не задерживаясь! — вспыхивает Земля световыми огнями.
И небо отвечает поспешно:
— Есть вперед! Без остановки! Без задержки!
Как прекрасен в эти часы мой родной, любимый Ленинград!
Приглушенный шум вечерних улиц и проспектов входит в раскрытое окно. Я сижу и радостно смотрю в звездное небо. Нет ему конца и края! Нашему небу! В его темных космических глубинах двигаются бесшумно по загадочным орбитам миры, которые мы увидим, на которых когда-нибудь побываем и, может, оттуда будем смотреть на свою планету, отыскивая в телескопы свои родные города.