…Мы сидели на уроке английского языка, не подозревая даже, какая Великая Слава уже поднялась над нашей страной. Как раз в ту минуту, когда я встала, чтобы делать перевод с русского на английский, дверь широко распахнулась и мы увидели взволнованного директора. Взволнованного чем-то очень хорошим. Это все поняли сразу, потому что Пафнутий был какой-то праздничный, сияющий, солнечный.
— Советский человек в космосе! — крикнул директор и, взглянув на всех, весь так и расцвел. — В двенадцать часов мы увидим этого человека на экране телевизора!
Ох, что началось в классе! Все повскакали с мест, застучали кулаками по партам, заорали так, что учительница закрыла уши ладошками. Бомба завопил, будто ему ногу придавили дверью:
— А кто-о-о? Кто он? Как фамилия?
— Ура! — грянуло в классе. Все бросились к дверям, толкая друг друга, наступая на ноги, осыпая друг друга тумаками. В эту первую минуту совсем неважно знать фамилию. Самое главное было то, что в космосе наш, советский человек. А как его зовут — узнаем минутой позже, минутой раньше.
Коридор уже кишмя кишел ребятами. Из открытых дверей классов выбегали девочки и мальчишки и мчались в большой зал, обгоняя один другого и выкрикивая что-то, а что, наверно, и сами не понимали толком.
Перед экраном телевизора на минуту все успокоились, но когда появился портрет Юрия Гагарина, поднялась такая буря восторженных криков, что задребезжали стекла в окнах. Кричали не только мы, но и учителя. Даже Брамапутра! И даже Арнольд Арнольдович. Мы, конечно, знали, что нас никто не услышит, ни Москва, ни майор Юрий Гагарин, и все же мы кричали, бесновались, потому что никто не мог оставаться спокойным. Всех нас распирала радость, да так, что мы могли бы, наверное, взорваться, если бы не орали от счастья. Мальчишки изо всех сил тузили друг друга, но никто не обижался. Некоторые девочки терли кулаками глаза. А некоторые плакали, никого не стесняясь. Да и зачем стесняться, если все знают отлично, как часто плачут от радости не только девочки, но и взрослые, женщины и старики.
Учиться никто уже не мог бы в такой день, и хотя ни ребята, ни учителя не знали, что теперь делать, все вдруг решили идти к другим советским людям и вместе с ними праздновать этот день на улицах и площадях Ленинграда.
Когда мы выбежали из школы, мимо нас уже шли с плакатами и флагами колонны взрослых и школьников. К ним присоединялись на ходу все те, кто хотел шагать в одних рядах со всеми.
Мы шли, кричали «ура», пели песни, бросали вверх шапки. И толпившиеся на тротуарах люди тоже кричали «ура» и махали нам платками, руками, шляпами, как будто это мы и взлетели в космос.
Продвигаясь к Невскому проспекту, наша колонна росла, как снежный ком; в нее вливались все новые и новые толпы народа, и когда мы дошли, наконец, до Невского, — всем пришлось остановиться, потому что проспект и прилегающие к нему улицы были забиты демонстрантами так, что все движение приостановилось. Прямо посреди проспекта танцевали студенты. Многие незнакомые люди обнимали друг друга, целовались. Меня стиснула крепко старушка с заплаканными глазами и, всхлипывая, стала целовать.
— Бабушка, — сказала я, — зачем же плакать в такой радостный день?!
— От радости, милая! От радости плачу! — сказала она и смеясь и плача. — Ведь до какого дня, подумай, дожила!
Над головами демонстрантов покачивались самодельные плакаты и лозунги. На кусках картона, на фанере и даже прямо на белых халатах были написаны наспех, вкривь и вкось слова: «Ура! Гагарину», «Космос ждет, кто следующий?», «Даешь космос!», «Ты первый, мы за тобой!» и много-много еще других плакатов.
На углу Невского и Литейного я заметила очень важного малыша с куском картона. На картонке падающими, неровными буквами было выведено:
Я крикнула, проходя мимо:
— Неправильно написал! Не в «космас», а в «космос»!
— Ерунда! — презрительно посмотрел на меня мальчишка. — Все понимают, ты не понимаешь! — И уж с непонятной для меня последовательностью вдруг показал язык. — Все равно девчонок не пустят в космос!
Уж не принял ли он меня за самого опасного соперника, за человека, который встанет поперек его дороги в космос? Я захохотала. Сегодня невозможно сердиться. Ни на кого! Ни за что!
Праздничный день уступил место еще более праздничному вечеру. В парке Победы появилось много гуляющих. Мальчишки из разных школ нашего района принесли в парк ракеты, приготовленные к празднику Первого мая и начали запускать их в небо.