Новичок показался нам таким скромным, таким образцово-показательным мальчиком, какие бывают разве что только в детских книжках. И когда мы рассматривали его, никто и не предполагал даже, что это — за Сахар-Медович и как эта тихоня поставит через пять минут весь класс чуть ли не на голову.
Он стоял, застенчиво опустив глаза, и так вздыхал, словно объелся компотом, а потом посмотрел на всех и улыбнулся, да так хорошо улыбнулся, что мы засмеялись. Глаза у него веселые! Хорошие глаза. А мальчишки с веселыми глазами, как я уже заметила, не дергают нас за косички, не дразнят и почти не дерутся с нами. Иногда они даже играют с девочками.
Как только Нина Сергеевна вышла из класса, ребята обступили новичка и стали расспрашивать, за кого он болеет: за «Динамо» или за «Зенит»?
— А это обязательно? Болеть? — Он пожал пренебрежительно плечами и сказал важно: — Какая же это работа — пинать мяч ногами? По-моему, можно болеть только за тех, кто головою работает или руками, но не ногами! Тоже мне деятельность — пинать ногами мяч!
Первый болельщик за «Динамо» — Вовка Волнухин — был потрясен таким ответом и так возмущен, что даже покраснел от негодования.
— А ты не академик, случайно? — спросил он ехидно.
Новичок усмехнулся:
— Представь себе, даже не академик. Но чем же хуже академики футболистов? Я думаю, любой академик может быть футболистом, но вряд ли какой футболист может работать академиком. Вообще-то я за то, чтобы и академики играли в футбол, но против того, чтобы люди занимались только забиваньем голов в ворота!
Славка Капустин захохотал:
— Ребята, да это же двоюродный брат Академии наук и персональный племянник того Чижика-Пыжика, который на Фонтанке водку пил!
Новичок спокойно сложил на груди руки, молча оглядел Славку с головы до ног и, пожав плечами, усмехнулся.
— Ну? — насмешливо спросил он. — Можно смеяться? Это, кажется, острота высшего класса? Что? М-да… У нас в Москве таких остряков-самоучек показывают за деньги! В зоологическом саду! Вместе с обезьянами!
Все захохотали. Славка покраснел, но сразу не нашелся, что ответить. Но больше всего, по-моему, он был удивлен. Новичок, такой крошечный, чуть-чуть побольше только нашей Дюймовочки, вдруг осмелился отвечать так дерзко Славке — одному из самых сильных мальчишек в классе. Все молча смотрели на Славку. Ну, непременно начнется сейчас драка. Ведь Славка — первый драчун у нас.
— Ты что? — с запозданием рассвирепел Славка. — Давно лещей не ел? Языкатый, я вижу! Смотри, как бы я не наступил на твой язык. У меня недолго и… того… — Славка угрожающе повел плечом.
— Кого, чего? — прищурил насмешливо глаза новичок. — Родительный падеж? Повторяешь грамматику! Давай, давай!
Славка стиснул зубы так, что на щеках его проступили желваки.
— Как бы не повторить тебе дательного падежа, — угрожающе сказал он. — И таблицу умножения! У вас в Москве умножают зуб на зуб?
Дюймовочка, размахивая руками, закричала:
— Ребята, это же позор! Можно ли так встречать новичков?
— Ну, ты, — выступил вперед Чи-лень-чи-пень, — чего пристал?
Славка посмотрел на хмурое лицо Чи-лень-чи-пеня и, бормоча что-то под нос, направился к своей парте. Уж если в спор вмешивается Чи-лень-чи-пень, мальчишки сразу отступают. С ним не очень поспоришь. Правда, я еще не видела, чтобы Чи-лен-чи-пень дрался с кем-нибудь, но это потому, наверное, что все знают, какой он сильный и каким бывает иногда бешеным.
Настоящая его фамилия Карасев. А зовут Анатолием. В классе же называют его Чи-лень-чи-пенем, потому что никто точно не знает: то ли учиться мешает ему лень, то ли он бестолковый. Иногда Карасев учится на все пятерки, а потом вдруг ни с того ни с сего переходит на сплошные двойки. А по-моему, он самый способный и совсем не ленивый, но ему что-то мешает учиться. Наверное, он очень надеется на свои способности и поэтому в начале каждой четверти занимается своими делами, а когда видит, что в четверти могут появиться двойки, садится за уроки и быстро нагоняет всех, исправляет двойки на пятерки. Но учителя все равно не выводят ему за четверть последние отметки, а ставят средний балл — чаще всего тройку и очень редко четверку.
Вот ребята и прозвали его Чи-лень-чи-пенем.
— Чи-лень-чи-пень? — смеется Карасев. — А что, звучит! И не плохо звучит!
Вообще, я должна сказать, что ребята любят давать друг другу клички и прозвища. Сеню Бомбича зовут Бомбой. И за то, что у него фамилия такая, и потому, что он толстый и любит кричать. Во время большой перемены только и слышишь то тут, то там его крики: «Ура! Давай! Ко мне!»