— Зиму пробедуем как-нибудь, а потом как махнем да как двинем. Держись, район… Не то что одежду, а при калошах в сухую погоду ходить станем. А кому надо, и зонтик купим… Давайте-ка ложиться спать.
О раздоре среди коммунщиков узнали в деревне. Но к этому раздору деревня отнеслась по-своему. Правда, кулаки хихикали и руки потирали довольно:
— Вон оно! Дело только начали, а уже вон как пошло… Головы чуть не поотрывали друг другу. Коммуния?!
Но большинство крестьян иначе заглянуло на это дело.
— Тысячами ворочают! — передавали один другому. — Вот те и гольтепа.
— Сказывают, Федоров пять тысяч в банк хотел положить, однако остальные не дали. Коров будут куплять цельную сотню и трактор.
— Неужто тысячами ворочают?
— А ты думал как?
— Вот тебе и зайцы!
— Зайцы! Да за этих самых зайцев, говорят, хлеще чем за овец город платит.
На другой день к Федорову прибежала мать Пашки и подняла такой тарарам, что и не передать даже.
— Куда деньги девал? — кричала Пашкина мать, наступая на Федорова. — Думаешь, несмышленый парнишка, так его обмануть можно? Думаешь, вступиться за него некому?
— Да в чем дело? Что орешь-то? — удивился Федоров.
— Ты не крути! Я тебе не Пашка! Меня не обманешь! Не таковская!
— Ну, что тебе надо?
— Деньги давай! Долю Пашкину отдай! Пятьсот целковых!
Федоров положил свою ладонь на лоб Пашкиной матери.
— Здорова? Голова не болит?
— Уйди! Не трожь, дьявол!
Она отскочила в сторону.
— Давай деньги, Федоров! Честью тебя прошу!
Пришлось вызвать Пашку.
— Какие деньги? — спросил его Федоров.
— Не знаю!
— Пашка! — закричала мать. — Обманывают они тебя. Дитятко ты мое бедное! Работал, работал цельное лето, а этот жулик себе в карман все сунул!
Она схватила Пашку за руку и потащила за собой.
— Не дам я издевки творить над сыном! Собирайся, сынок! Идем! А ты, — погрозила она пальцем Федорову, — ты еще попляшешь. Тебе это не старый режим. Славу богу, и суд у нас имеется на таких сплотаторов.
Пашка вырвался из рук матери и хмуро сказал:
— Никуда я не пойду. Мне и здесь хорошо!
— Верно, Пашка! — кивнул головой Федоров. — Куда ты пойдешь от своего хозяйства?..
Пашкина мать подняла крик, погрозила Федорову судом и умчалась к председателю просить защиты.
В тот же день ребята получили от своих шефов письмо и книги.
Вот что писали пионеры:
Дорогие товарищи!
Как вы поживаете? Как идут ваши дела? Напишите, как работает инкубатор и что вы сейчас делаете? Мы собрали для вас книги и посылаем их вам. Прочтите всем вслух книжку с красной обложкой «Робинзон Крузо». Очень интересная книга. Обязательно отвечайте. На следующее лето мы приедем к вам помогать работать.
С пионерским приветом.
Далее следовали подписи.
Так появилась в артели увлекательная книга о жизни Робинзона Крузо, которую по очереди ребята читали вечерами в бараке.
Керосиновая лампа бросала желтый свет на стены, и по стенам ползли тени сидящих вокруг лампы. Во время чтения коммунщики сидели тихо, стараясь не шевелиться. А если кто-нибудь откашливался, в его сторону повертывались головы, и в бараке катились предостерегающее шипенье:
— Ш-ш-ш!
Особенно внимательно слушал Никешка. Охватив кудлатую голову руками и положив локти на стол, он смотрел горящими глазами в рот читающего и, быстро шевеля губами, беззвучно повторял каждое слово. Федоров задумчиво смотрел на потолок. Кузя, склонив голову набок, уминал пальцами табак в трубке, не решаясь закурить, чтобы не пропустить ни одного слова.
Сережка, поджав под себя ноги, сидел на топчане, вытянув голову и блаженно улыбаясь.
Юся Каменный молча лежал на топчане, сложив руки на животе, слегка шевеля носками.
В напряженной тишине звенел голос читающего, унося слушателей в диковинную страну, на пустынный, необитаемый остров.
Керосиновая лампа коптила, но увлеченные чтеньем коммунщики сидели не шевелясь.