— Но им же неудобно! — запищала Лийка.
— Зато колхозу выгодно. С колтунами шкуру и даром никто не возьмет, а за настоящую платят сотни рублей.
Пыжик зашептал мне на ухо:
— Заметь, как он все здорово знает. Настоящий хозяин будет!
И мне понравилось, как колхозные ребята говорят о своей ферме. И как гордятся своими заработками.
Лийка между тем закатила глаза и промурлыкала (она всегда мурлыкает, когда хочет показать себя):
— Ах, как я завидую вам! У вас удивительно актуальная работа. Я бы с наслаждением поработала здесь!
— Что же, — сказал Васек, — приезжай на лето! Работы хватит. И работой поделимся и доходами. На всю зиму заработаешь деньжат.
Тут уж я не выдержала.
— Уж она вам наработает! — захохотала я. — На трех машинах не вывезете ее работу.
Уж я-то знаю Лийку, да и все в классе знают, что она даже постели не убирает за собою. Пола не умеет подмести. Одевается и то с помощью мамы. Подумайте, какой младенец! Девчонке тринадцать лет, а без мамы шагу ступить не может. Я уж хотела спросить: кто же будет одевать ее по утрам и кто раздевать возьмется, если она приедет работать в колхоз, но Таня Жигалова шепнула мне на ухо:
— Не связывайся! Она еще разревется!
Но я никак не могла успокоиться. Больше всего меня возмутило то, что она сказала: «У вас актуальная работа!» Это же специально для колхозных ребят ввернула она слово «актуально», чтобы показать, какая она развитая и что говорит совсем не так, как все, а на своем особенном языке.
Я нарочно наступила ей на ногу, а когда она взвизгнула, я сделала удивленное лицо и сказала вежливо:
— Ах, извиняюсь!
Тем временем колхозный Васек подвел нас к новенькому домику-клетке и остановился.
— Вот! — сказал Васек. — Это тип, так тип!
И он начал рассказывать удивительную историю о самом удивительном лисе колхозного Лисебурга.
За густой темной сеткой сидел огромный, не похожий на других, удивительный лис, и весь он как будто светился.
Его пышная шкура блестела серебром. А эту, не виданную еще нами окраску оттеняли его черные лапы. Лис походил на седого принца в черных перчатках. Он смотрел так гордо, что я бы не очень удивилась, если бы он сказал: «Так что же вы от меня хотите? Какие у вас просьбы? Выкладывайте, да побыстрее. Я приглашен в королевский дворец. Разве не видите, что я уже надел перчатки? Мне давно пора ехать. Что там у вас? Говорите покороче!»
Васек сказал:
— Это — Катькин сын. Приемный. Зовут его Малыш. Ну, как живешь, Малыш?
Лис вздохнул, облизнулся.
— Скучает! — сказал Васек.
— Ой, какой седой! — затрещала Лийка. — Наверное, это самый старый Рейнеке-Лис. Он предок всех, да?
— Ничего не предок, — сказал Васек. — Это самый молодой лис.
— Ах, понимаю, — закатила Лийка глаза. — У него были сильные переживания. Бедняжка!
— Что было, то было, — кивнул Васек. — Пережил он много. Верно! — И рассказал нам историю удивительного детства серебристого Малыша, сына Жучки Второй.
Когда Малыш родился, он почему-то не понравился своей лисице-маме. А не понравился, быть может, потому, что был белоснежным. Совсем не похожим на других лисят. Вот его мама и подумала, наверное, что Малыш и не лисенок вовсе, а какой-нибудь другой зверушка. Может, зайчонок, а может, волчонок. Неизвестно. Она смотрела на него с удивлением, а когда Малыш запищал и пополз к ней, чтобы познакомиться, лисица-мама отшвырнула его прочь. Малыш был такой крошечный и такой еще глупый, что никак не мог понять, почему же он не понравился своей маме. Он пищал, плакал по-своему, по-лисьему, ползал неуклюже по клетке и все время просил, чтобы мама накормила его. А Жучка Вторая только рычала на Малыша:
— Иди прочь! Не буду кормить такого урода!
Она переходила из одного угла клетки в другой, а когда Малыш надоел ей, Жучка Вторая схватила его зубами и засновала по клетке взад-вперед, отыскивая щелочку, чтобы выкинуть Малыша вон. Малыш беспомощно перебирал лапками, скулил жалобно. Он же ведь не понимал, за что на него сердится лисица-мама. Ну разве виноват он, что родился беленьким?
К счастью Малыша, на лисью ферму пришли в это время колхозные ребята. И когда они увидели, как плохо обращается Жучка Вторая со своим сыном, ребята пожалели Малыша. Они вытащили его из клетки и отнесли на воспитание к ангорской кошке Катьке. А у нее и своих котят было семь штук. И серых, и желтых, и дымчатых. Но Катька была добрая кошка. Она понюхала беленького Малыша, лизнула его языком и стала кормить, чтобы он не плакал.