— Нет! — переглянулись мы с Валей.
Марго была до конца уроков в школе, спорила со мной и пошла домой одна. Что же могло с ней случиться?
— Заболела! — сказал Птицын.
— Так она все время болеет!
— Смертельный случай! — нахмурился Птицын. — Ее подняли на улице девчонки из восьмого «б» и провели домой. Я сам видел! И я думаю: теперь полагается послать к Марго делегацию! Так всегда делают, когда кто-нибудь из товарищей болеет.
— А ты за доктором сходил? — спросила Валя.
— Я сказал матери Марго, чтобы сходила! Доктора полагается вызывать матери, а мы будем делегация!
— И ты так и не узнал, что же все-таки с Марго?
— Ну, — развел Птицын руками. — Болеет и болеет! О лекарствах пусть мать, думает, а мы… — тут Птицын строго посмотрел на меня, на Дюймовочку, на Валю. — Деньги есть? Давайте, у кого что есть! Не с пустыми же руками идти к больному товарищу.
У нас, у девочек, набралось столько денег, что можно было купить только шоколадку. Птицын сказал, что забыл деньги дома.
— Но ничего, — успокоил он нас, — ваши деньги — моя организация! Я сейчас организую покупку подарка.
Шоколад очень полезный! Одна плитка заменяет десять килограммов хлеба! По-научному!
— И тонну воды! — засмеялась Валя.
Но Птицын, кажется, не понял, что хотела сказать Валя. Он сунул деньги в карман и повел нас в кондитерскую; мы купили плитку шоколада и пошли к Марго.
Дверь нам открыла ее мать. Мне она показалась не совсем плохой. Лицо у нее доброе, глаза хорошие, а голос такой певучий и такой мягкий, будто мыльный. Она заохала, засуетилась и, приговаривая на ходу, повела в комнату.
— Ох, миленькие, спаси Христос вас… Вот славно, вот хорошо-то как, что навестили. То-то обрадуется доченька!.. Спаси Христос, как хорошо! Ну, посидите, поговорите с ней, а я тем часом сбегаю к одному человеку. Старец тут есть. И живет недалеко. Святой человек. Пусть вознесет и он за болящую отроковицу святые молитвы.
Она впустила нас в комнату.
— Товарищи к тебе, Машенька! — пропела она и засновала по комнате, собирая какие-то вещи и увязывая их в узелок.
Налетая на стулья, мать Марго говорила стулу ласково: «Ох ты, глупыш, глупыш, ну чего под ноги суешься?» Увязывая ковровый платок, она и с ним разговаривала, будто платок мог понимать ее: «Вот, милый, вот так! Лежи, лежи, спаси Христос!» И, приговаривая ласковые слова, исчезла за дверью раньше, чем я успела осмотреться.
Комната у Марго небольшая, но забита разной мебелью. Можно подумать, что живет она в мебельном магазине. Сундуки, кровати, диван, кушетка, стулья, комод, швейная машина, этажерки с посудой загромождали комнату так, что ни ходить по ней, ни повернуться невозможно. В углу комнаты висели позолоченные ящички с цветными фотографиями богов. Некоторые боги были ничего себе, симпатичные, с усиками и веселыми глазами, но рядом с ними висели небритые боги, с длинными бородами и с сердитыми глазами. Чтобы боги могли лучше видеть сундуки, швейную машину, стулья, перед каждым богом висели баночки с маслом, а в них плавали, чадя, горящие фитили, и они коптили так, что на потолке и на стенах лежали полосы копоти. Да и у самих богов были немножко подкопчены носы.
Птицын пригладил волосы руками, вытащил из кармана плитку шоколада. Сунув ее в руки Марго, которая лежала на постели, он сказал, кашлянув, важно:
— Это тебе от нас! Небольшой подарок! Это шоколад. Очень полезный. Когда больные едят шоколад, они всегда поправляются. А у тебя какая болезнь? Не заразная?
Марго покачала головою.
— Сердце! — сказала она, разглядывая шоколадку. — Но сейчас стало уже лучше.
Птицын, понимающе кивнув, сел на стул, заложил ногу на ногу.
— Сердце — самая важная часть человека, — сказал он, двигая бровями. — Важнее всего! Вот, например, нога или рука. Можно прожить без рук и без ног? — Он посмотрел на всех строго, будто мы собирались оторвать ему ноги или руки. — Вполне! И даже очень просто жить без рук и без ног. А без сердца не проживешь.
Я разозлилась и сказала:
— Некоторые ухитряются жить без головы!
Но Птицын ничего не понял. Он посмотрел на меня с удивлением:
— Кто же без головы живет? — И начал доказывать, почему без головы жить не полагается и как неудобно жить безголовым.
Но мы не слушали его. Я спросила Марго, когда она заболела и очень ли больно ей. Марго нахмурилась, потом вытащила из-под подушки мои книги, которые я дала ей прочитать, и протянула их мне.
— Не буду читать таких! — сказала она. — Я, может, от этого и заболела, что…