Мы говорим, что границы определяются волей населения. Россия, не смей воевать из-за Курляндии! Германия, долой войска из Курляндии! Вот так мы решаем вопрос об отделении. Пролетариат прибегать к насилию не может, ибо он не должен мешать свободе народов. Тогда будет верен лозунг «прочь границы», когда социалистическая революция станет реальностью, а не методом, и мы скажем тогда: товарищи, идите к нам…
Совсем другое дело – вопрос о войне. В случае надобности мы от революционной войны не откажемся. Мы не пацифисты… Когда у нас сидит Милюков и посылает Родичева в Финляндию, который там бесстыдно торгуется с финским народом, мы говорим: нет, не смей, русский народ, насиловать Финляндию: не может быть свободен народ, который сам угнетает другие народы{156}. В резолюции о Боргбьерге мы говорим: выведите войска и предоставьте нации решить вопрос самостоятельно. Вот если завтра Совет возьмет власть в свои руки, это не будет «методом социалистической революции», мы скажем тогда: Германия, долой войска из Польши, Россия, долой войска из Армении, – иначе это будет обман.
Про свою угнетенную Польшу тов. Дзержинский нам говорит, что там все шовинисты. Но почему никто из поляков ни слова не сказал, как быть с Финляндией, как быть с Украиной? Мы с 1903 года так много спорим на этот счет, что становится трудно об этом говорить. Куда хочешь, туда и иди… Кто не стоит на этой точке зрения, тот аннексионист, тот шовинист. Мы хотим братского союза всех народов. Если будет Украинская республика и Российская республика, между ними будет больше связи, больше доверия. Если украинцы увидят, что у нас республика Советов, они не отделятся, а если у нас будет республика Милюкова, они отделятся. Когда тов. Пятаков, в полном противоречии со своими взглядами, сказал: мы против насильственного удержания в границах, – это и есть признание права нации на самоопределение. Мы совершенно не хотим, чтобы хивинский мужик жил под хивинским ханом. Развитием нашей революции мы будем влиять на угнетенные массы. Агитацию внутри угнетенной массы надо ставить только так.
Но всякий русский социалист, который не признает свободы Финляндии и Украины, скатится к шовинизму. И никакими софизмами и ссылками на свой «метод» они себя никогда не оправдают.
Впервые напечатано в 1921 г. в Собрании сочинений Н. Ленина (В. Ульянова), том XIV, ч. II
Печатается по машинописному экземпляру протокольной записи
2. Газетный отчет
Тов. Ленин напомнил, что польские социал-демократы были против права на национальное самоопределение в 1903 году, когда этот вопрос не ставился в перспективе социалистической революции. Особенность их позиции в национальном вопросе обусловлена их особым положением в Польше; царский гнет питал националистические страсти буржуазных и мелкобуржуазных слоев Польши. Польским социал-демократам пришлось выдержать отчаянную борьбу с теми из «социалистов» (ППС{157}), которые готовы были идти и на европейскую войну ради освобождения Польши, и только они, польские социал-демократы, насаждая чувства интернациональной солидарности среди польских рабочих, вели их к сближению с рабочими России. Однако их попытка навязать отрицание права на самоопределение социалистам угнетающих наций крайне ошибочна, и ни к чему другому не могла бы привести, в случае успеха, кроме как к переходу русских социал-демократов на шовинистическую позицию. Отрицая право на самоопределение за угнетенными нациями, социалисты угнетающих наций становятся шовинистами, поддерживают свою собственную буржуазию. Русские социалисты должны добиваться свободы отделения угнетенных наций, социалисты угнетенных наций должны поддерживать свободу соединения, и те и другие идти формально разными (по сути одними и теми же) путями к единой цели: к интернациональной организации пролетариата. Люди, говорящие, что национальный вопрос, в рамках буржуазного порядка, решен, забывают, что он решен (и то не везде) только на западе Европы, где чистота населения достигает 90 %, но не на востоке, где чистота населения ограничивается всего-навсего 43 %. Пример Финляндии доказывает, что национальный вопрос практически стоит в порядке дня и что нужно выбирать между поддержкой империалистической буржуазии и долгом международной солидарности, не допускающим насилия над волей угнетенных наций. Меньшевики, предложившие финским социал-демократам «погодить» до Учредительного собрания и решить вопрос об автономии совместно с ним, фактически высказались в духе русских империалистов.
156
См. Ф. Энгельс. «Эмигрантская литература. I. Польская прокламация» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, 2 изд., т. 18, стр. 509).
157
В 1906 году ППС раскололась на ППС-«левицу» и на правую, шовинистическую, так называемую ППС-«правицу» («революционную фракцию»). ППС-«левица» под влиянием партии большевиков, а также под воздействием СДКП и Л (Социал-демократия Королевства Польского и Литвы) постепенно переходила на последовательно революционные позиции.
В годы первой мировой войны большая часть ППС-«левицы» заняла интернационалистскую позицию; в декабре 1918 года она объединилась с СДКПиЛ. Объединенные партии образовали Коммунистическую рабочую партию Польши (так до 1925 года называлась Коммунистическая партия Польши).
Правая ППС продолжала во время первой мировой войны политику национал-шовинизма; ею были организованы на территории Галиции польские легионы, которые воевали на стороне австро-германского империализма. С образованием польского буржуазного государства правая ППС в 1919 году объединилась с частями ППС, находившимися на территории Польши, ранее захваченной Германией и Австрией, и вновь приняла название ППС. Став во главе правительства, она способствовала переходу власти в руки польской буржуазии, систематически вела антикоммунистическую пропаганду и поддерживала политику агрессии против Советской страны, политику захвата и угнетения Западной Украины и Западной Белоруссии. Отдельные группы в ППС, не согласные с этой политикой, вливались в Коммунистическую партию Польши.
После фашистского переворота Пилсудского (май 1926) ППС формально находилась в парламентской оппозиции, но фактически активной борьбы с фашистским режимом не вела и продолжала антикоммунистическую и антисоветскую пропаганду. Левые элементы ППС в эти годы сотрудничали с польскими коммунистами, поддерживая в ряде кампаний тактику единого фронта.
Во время второй мировой войны ППС вновь раскололась. Реакционная, шовинистическая ее часть, принявшая название «Wolnosc, Rownosc, Niepodleglosc» («Свобода, Равенство, Независимость»), участвовала в реакционном польском эмигрантском лондонском «правительстве». Другая, левая часть ППС, назвавшая себя «Рабочей партией польских социалистов» (РППС), под воздействием созданной в 1942 году Польской рабочей партии (ПНР) включилась в народный фронт борьбы против гитлеровских оккупантов, вела борьбу за освобождение Польши от фашистского порабощения и встала на позиции установления дружественных связей с СССР.
В 1944 году, после освобождения восточной части Польши от немецкой оккупации и образования Польского комитета национального освобождения, РППС опять приняла название ППС и вместе с ПНР участвовала в строительстве народно-демократической Польши. В декабре 1948 года ПНР и ППС объединились и образовали Польскую объединенную рабочую партию (ПОРП).