Массы смущены, сбиты с толку, обмануты этими вождями.
И мы будем поощрять этот обман, облегчать его, держась того старого и устаревшего названия, которое так же сгнило, как сгнил II Интернационал!
Пусть «многие» рабочие понимают социал-демократию по-честному. Пора учиться различию субъективного от объективного.
Субъективно эти рабочие социал-демократы – вернейшие вожди пролетарских масс.
А объективное, всемирное положение таково, что старое название нашей партии облегчает обман масс, тормозит движение вперед, ибо на каждом шагу, в каждой газете, в каждой парламентской фракции масса видит вождей, т. е. людей, слова которых громче слышны, дела дальше видны, – и все они «тоже-социал-демократы», все они «за единство» с изменниками социализма, социал-шовинистами, все они предъявляют к уплате старые векселя, выданные «социал-демократией»…
А доводы против? «… Смешают с анархистами-коммунистами…»
Отчего не боимся мы смешения с социал-националами и социал-либералами, с радикалами-социалистами, самой передовой и самой ловкой в буржуазном обмане масс буржуазной партией в французской республике? «…Массы привыкли, рабочие «полюбили» свою социал-демократическую партию…»
Вот единственный довод, но ведь это довод, отбрасывающий прочь и науку марксизма, и задачи завтрашнего дня в революции, и объективное положение всемирного социализма, и позорный крах II Интернационала, и порчу практического дела стаями окружающих пролетариев «тоже-социал-демократов».
Это довод рутины, довод спячки, довод косности.
А мы хотим перестроить мир. Мы хотим покончить всемирную империалистскую войну, в которую втянуты сотни миллионов людей, запутаны интересы сотен и сотен миллиардов капитала, которую нельзя кончить истинно демократическим миром без величайшей в истории человечества пролетарской революции.
И мы боимся сами себя. Мы держимся за «привычную», «милую», грязную рубаху…
Пора сбросить грязную рубаху, пора надеть чистое белье. Петроград. 10 апреля 1917 года.
Послесловие
Моя брошюра устарела вследствие экономической разрухи и неработоспособности типографий в Петербурге. Брошюра написана 10 апреля 1917 г., а сегодня 28 мая, и брошюра все еще не вышла!
Брошюра написана, как проект платформы для пропаганды моих взглядов перед Всероссийской конференцией нашей партии, Российской социал-демократической рабочей партии большевиков. Переписанная на пишущей машине и розданная членам партии в нескольких экземплярах перед конференцией и на конференции, брошюра сделала все же некоторую часть своей работы. Но теперь конференция 24–29 апреля 1917 уже состоялась, резолюции ее давно изданы (см. приложения к № 13 «Солдатской Правды»{109}), и внимательный читатель легко заметит, что моя брошюра частенько является первоначальным проектом этих резолюций.
Мне остается только выразить надежду, что кое-какую пользу в связи с этими резолюциями, в пояснение их, брошюра все же принесет, – а затем остановиться на двух пунктах.
Я предлагаю, на стр. 27, остаться в Циммервальде только для информации[32]. Конференция не согласилась в этом пункте со мной, и мне пришлось голосовать против резолюции об Интернационале. Уже теперь становится явственно видным, что конференция сделала ошибку и что ход событий быстро поправит ее. Оставаясь в Циммервальде, мы (хотя бы и против нашей воли) участвуем в оттягивании создания III Интернационала; мы косвенно тормозим его создание, будучи связаны мертвым грузом уже мертвого идейно-политически Циммервальда.
Положение нашей партии – перед лицом всех рабочих партий всего мира – теперь именно таково, что мы обязаны немедленно основать III Интернационал. Кроме нас теперь этого сделать некому, а оттяжки вредны. Оставаясь в Циммервальде лишь для информации, мы сразу развязали бы себе руки для такого создания (будучи в то же время в состоянии использовать Циммервальд, если бы обстоятельства сделали такое использование возможным).
Теперь же, благодаря ошибке, сделанной конференциею, мы вынуждены пассивно ждать по меньшей мере до 5 июля 1917 г. (срок созыва Циммервальдской конференции; хорошо еще, если ее не отсрочат еще раз! она уже была раз отсрочена…){110}
109
110
Созыв третьей Циммервальдской конференции (в Стокгольме) намечался Интернациональной социалистической комиссией на 31 мая 1917 года, но затем неоднократно переносился на другие сроки. В. И. Ленин считал, что большевики должны разорвать с Циммервальдским объединением, в котором центристы вполне повернули к сдаче всех позиций социал-шовинизму, и немедленно приступить к организации III Интернационала. Участие в третьей Циммервальдской конференции он допускал только с информационной целью. VII (Апрельская) Всероссийская конференция по докладу Г. Е. Зиновьева большинством голосов приняла решение об участии представителей большевиков в конференции.
Конференция состоялась 5–12 сентября (н. ст.) 1917 года. На ней были представлены левые элементы социалистических партий (шведские левые, американская Лига социалистической пропаганды, польские социал-демократы, объединенные «Краевым правлением», австрийские левые («оппозиция»), спартаковцы и датский союз социал-демократической молодежи); центристы (германские «независимцы», швейцарская социал-демократическая партия, финская социал-демократическая партия, румынская партия, меньшевики-интернационалисты, болгарские «независимые профсоюзы»); социал-шовинисты (русские меньшевики во главе с П. Б. Аксельродом). От большевиков на конференции присутствовали В. В. Боровский (Орловский) и Н. А. Семашко (Александров). Конференция проходила в строго конспиративных условиях, сведения о ходе ее работ в прессу почти не поступали.
В порядке дня конференции стояли следующие вопросы:
1) Доклад Интернациональной социалистической комиссии, 2) Инцидент с Гриммом, 3) Отношение к Стокгольмской мирной конференции и 4) Борьба за мир и циммервальдское движение в разных странах. Конференция рассмотрела «Дело Р. Гримма», разоблаченного в России в качестве эмиссара швейцарского министра Гофмана, зондировавшего почву насчет сепаратного мира в интересах германского империализма. К этому времени Гримм был отстранен от должности председателя Интернациональной социалистической комиссии, и конференция одобрила исключение его из ИСК, признав его поведение недопустимым. Ленин считал такое решение недостаточным.
Во время дискуссии по вопросу об отношении к Стокгольмской мирной конференции социалистов II Интернационала часть делегатов высказалась за участие в ней, а русские меньшевики получили императивный мандат остаться на Циммервальдской конференции только при условии, если она в целом примет участие в Стокгольмской конференции. С резкой обличительной речью по адресу меньшевиков и их единомышленников на конференции выступил от имени ЦК и ЗБЦК РСДРП(б) и Польской социал-демократии В. В. Боровский. Боровский потребовал, чтобы конференция высказала свое отношение к российским меньшевикам, которые, будучи членами Циммервальдского объединения, дали своих представителей в министерство русского Кавеньяка – Керенского и несут полную ответственность за введение смертной казни в армии, июньское наступление на фронте, разгром большевистских газет, расстрел июльской демонстрации, аресты деятелей большевистской партии и т. п. Большевиков на конференции поддерживал ряд делегатов, но большинство, во главе с Гаазе, отказалось вынести решение по этому вопросу.
Смешанный состав конференции определил каучуковый, компромиссный характер ее резолюций и манифеста.
Манифест конференции призывал к всеобщей международной забастовке против войны и в защиту русской революции; к манифесту присоединились представители некоторых партий, не принимавших участия в работах конференции. Кроме манифеста были приняты резолюции сочувствия Фридриху Адлеру и русским большевикам, заключенным в тюрьмы Керенского (А. М. Коллонтай и др.).
III Циммервальдская конференция полностью подтвердила ленинский вывод об окончательном банкротстве циммервальдского объединения, о необходимости немедленного разрыва с ним и создании III, Коммунистического Интернационала. Оценку резолюций конференции В. И. Ленин дал в незаконченной статье «Задачи нашей партии в Интернационале» (см. Сочинения, 4 изд., том 26, стр. 189–191).