Печатается по тексту газеты «Правда»
Проект заявления ЦК РСДРП(б) и бюро фракции большевиков Всероссийскому съезду советов по поводу запрещения демонстрации{116}
Мы считаем, что своеобразное учреждение, называемое Советами рабочих, солдатских, крестьянских депутатов, ближе всего подходит к всенародному органу воли большинства народа, к революционному парламенту.
За переход всей власти в руки такого органа мы стояли и стоим принципиально, несмотря на то, что сейчас он находится в руках оборонческих и враждебно относящихся к партии пролетариата партий меньшевиков и социалистов-революционеров.
Внутренне-противоречивое, шаткое, неустойчивое, бессильное по отношению к контрреволюции положение Советов зависит от того, что они терпят гнездо контрреволюции: 10 буржуазных министров, и не рвут с англо-французским империалистским капиталом. Эта шаткость является источником нервности теперешнего большинства Советов и их бранчливости против тех, кто на эту шаткость указывает.
Координировать, согласовать свою борьбу против контрреволюции с «борьбой» оборонческих и министериалистских партий мы отказываемся.
Решения Советов не могут быть признаны нами за правильные решения правильной власти, пока остаются 10 буржуазных, контрреволюционных министров вполне милюковского духа и милюковского класса. Но если бы даже Советы взяли всю власть (чего мы желаем и всегда поддержали бы), если бы Советы стали всевластным революционным парламентом, мы не подчинились бы таким его решениям, которые стеснили бы свободу нашей агитации, например, запретили бы прокламации в тылу или на фронте, запретили бы мирные манифестации и т. п. Мы предпочли бы в таком случае перейти на положение нелегальной, официально преследуемой партии, но не отказались бы от своих марксистских, интернационалистских принципов.
Таково же будет наше поведение, если съезду Советов благоугодно будет официально, перед всем населением России, признать нас «врагами народа» или «врагами революции».
Из мотивов запрещения манифестации на три дня мы признаем условно правильным лишь один, именно: что притаившиеся контрреволюционеры, притаившись, хотели воспользоваться этой манифестацией. Будь факты, лежащие в основе этого мотива, правильны, будь имена контрреволюционеров известны всему Совету (как известны они приватно нам из устного сообщения Либера и др. в Исполнительном комитете), необходимо было бы неотложное объявление этих контрреволюционеров врагами народа и арест их с следствием над их сторонниками и пособниками.
Отсутствие таких мер со стороны Совета делает и его правильный мотив лишь условно правильным или вовсе неправильным.
Написано 11 (24) июня 1917 г.
Впервые напечатано в 1924 г. в журнале «Былое» № 24
Печатается по рукописи
Речь на заседании Петербургского комитета РСДРП(б) 11 (24) июня 1917 г. по поводу отмены демонстрации
Недовольство большинства товарищей отменой демонстрации весьма законно, но поступить иначе ЦК не мог по двум основаниям: во-первых, мы получили формальное запрещение демонстрировать со стороны полуоргана власти; во-вторых, это запрещение было мотивировано: «нам известно, что вашим выступлением хотят воспользоваться притаившиеся силы контрреволюции». В подкрепление мотивировки нам назвали имена, например, одного генерала, которого обещали через три дня арестовать, и другие; заявили, что на 10-е июня назначена демонстрация черносотенцев, которые должны были вмешаться в нашу демонстрацию и сделать из нее побоище.
Даже в простой войне случается, что назначенные наступления приходится отменять по стратегическим причинам, тем более это может быть в классовой борьбе, в зависимости от колебания средних мелкобуржуазных слоев. Надо уметь учитывать момент и быть смелым в решениях.
Отмена явилась безусловной необходимостью, что доказывается дальнейшими событиями. Сегодня Церетели произнес свою историческую и истерическую речь{117}. Сегодня революция вступила в новую фазу своего развития. Они начали с запрещения нашей мирной демонстрации на три дня, хотят запретить на все время съезда, они требуют от нас подчинения решению съезда и грозят нам исключением из состава съезда. Но мы заявили, что предпочитаем быть арестованными, но не отказываемся от свободы агитации.
Церетели, показавший себя в своей речи явным контрреволюционером, заявил, что с большевиками надо бороться не словами, не резолюциями, а надо их лишить всех, имеющихся в их руках, технических средств. Итог буржуазных революций: вначале вооружить пролетариат, потом обезоружить, чтобы он не пошел дальше. Если понадобилось запрещение мирной демонстрации, то положение очень серьезное.
116
Основные положения настоящего проекта вошли в текст заявления Центрального Комитета РСДРП(б) и бюро фракции большевиков I Всероссийского съезда Советов по поводу запрещения I Всероссийским съездом Советов назначенной большевистской партией на 10 (23) июня 1917 года мирной демонстрации. Заявление было опубликовано в «Правде» № 80 от 13 (26) июня 1917 года.
Во 2–3 изданиях Сочинений В. И. Ленина документ публиковался под редакционным заглавием «Набросок статьи о Советах р., с. и к. д.». При подготовке 4 издания заглавие было изменено в соответствии с содержанием документа.
117
Имеется в виду выступление министра Временного правительства меньшевика Церетели 11 (24) июня 1917 года на объединенном заседании Президиума I Всероссийского съезда Советов, Исполнительного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, Исполнительного комитета Совета крестьянских депутатов и бюро всех фракций съезда. Данное заседание эсеро-меньшевистские лидеры устроили для того, чтобы, пользуясь своим большинством на нем, нанести удар по большевистской партии. В своей речи, выдержанной в истерических тонах, Церетели заявил, что демонстрация, намечавшаяся большевиками на 10 (23) июня, являлась «заговором для низвержения правительства и захвата власти большевиками». Все выступление Церетели было клеветническим и контрреволюционным. Большевики в знак протеста против клеветы Церетели и других лидеров эсеров и меньшевиков покинули заседание. В. И. Ленин на этом заседании не присутствовал и был против участия в нем. В письме в редакцию газеты «Правда» Ленин сообщал, что он «отстаивал принципиальный отказ большевиков участвовать в этом совещании, с представлением ими письменного заявления: ни в каких совещаниях по таким вопросам (запрещение манифестаций) не участвуем» (настоящий том, стр. 334).