— Это было бесполезно.
— Ты должен был ему сказать, что ты знаешь больше, чем он думает.
— Я бы сделал это, однако он пожелал оставить свой секрет при себе.
— Тогда правильно, что ты промолчал.
— Он скоро поймет, что ему лучше было не таиться.
— Да, как же он удивится, когда узнает, что проницательность моего брата Шеттерхэнда за короткое время стала такой же сильной, как у него за многие годы. Теперь мы пойдем за юта?
— Да.
— Их уже утром совсем не будет видно, а прочитать следы здесь невозможно.
— Ничего, это нам не помешает. Генерал, который их ведет, поднимется к водопаду.
— Мы поторопимся. Ночью он не сможет быстро скакать, мы же поспешим. Генерал должен был до этого додуматься сам. Если ничего не случится, он доберется до водопада ненамного раньше нас.
Через некоторое время мы уложили Олд Уоббла в могилу, прикрыв тело ветвями и камнями. После молитвы водрузили сверху деревянный крест. И король ковбоев, проведший всю жизнь на равнинах Запада, навеки лег на вершине горы, похороненный теми, кого он преследовал в тех же горах, чтобы принести им месть и смерть, но она настигла его самого.
Мы разбили лагерь неподалеку от могилы и заснули, но едва занялся день, как мы уже были на ногах. Следы юта были еще видны на мягкой лесной подстилке, но по мере того как дорога становилась каменистой, следы пропадали. Нам это не мешало. Мы искали на этот раз прежде всего кратчайший путь к нужному нам месту.
Дорога шла от Зеленого озера вниз, к парку Сент-Луис. К обеду мы достигли его. Он расстилался прямо под нами во всей красе — на много миль вокруг. Могу здесь на основании всего моего большого опыта сказать, что для охотника не может быть большего счастья, чем оказаться в этом, окруженном исполинскими горными кряжами парке, в котором леса сменялись прериями, а скалы — водами, как будто природа специально создала все это миллионы лет назад для разведения дичи.
Здесь жили раньше тысячи и тысячи бизонов, но сейчас их здесь уже совсем не осталось. Искатели золота, не задумываясь над тем, какой наносят вред природе, уничтожали этих животных без всякой меры и смысла. Еще совсем недавно парк Сент-Луис был заветной целью диггеров, но потом они все подались отсюда в горы Корес-Рейндж, про которые рассказывали, что там открыты несметные залежи золота.
Мы тоже слышали про это. И придерживались того же мнения, что Тоби Спенсер: именно здесь, у Пенистого водопада, а не где-нибудь еще, залегают богатейшие месторождения. Нет, еще далеко не все старатели ушли из парка. «Сливок общества», правда, уже не было, но подонки никуда не делись — по той простой причине, что у них не было ни гроша для того, чтобы отправиться хоть с каким-то снаряжением в дальние странствия. Они слонялись по парку, наводняя городки и поселки возле заброшенных разработок, не упуская ни малейшей возможности собрать жатву там, где они ничего не сеяли.
Олд Шурхэнд назначил нам встречу в Пуи-Бакех, Лесу Сердец. Виннету знал, где приблизительно находится этот лес, но нам все же никак не удавалось его найти. Нашей же целью был Пенистый.
Все утро мы ехали по местности, будто перенесенной сюда из какой-то волшебной сказки. К полудню остановились на отдых в лесу и на часок расседлали лошадей. Из чистейшего озерца взяли воду для обеда.
Еще не дойдя до леса, мы наткнулись на следы отрада, который шел к той же цели параллельно с нами. Он проехал здесь часом раньше нас, и лошадей в нем было двенадцать — пятнадцать… Мы остановились. Виннету спешился и один пошел вперед, чтобы узнать, с чьими это следами мы встретились. Очень скоро он вернулся.
— Опасны ли эти люди? — спросил Тресков, увидев улыбку на лице апача.
— Опасны. И даже очень, — ответил Виннету, сразу посерьезнев.
— Они индейцы?
— Нет.
— Сколько их?
— Тринадцать.
— Они вооружены?
— Да. Но индеец — нет.
— Ах, с ними и индеец?
— Да, это пленный краснокожий. Поэтому Виннету и назвал их опасными.
— Интересно, а где их лагерь? Далеко отсюда?
— На том краю леса.
— Кто же это может быть? Охотники?
— Эти бледнолицые не охотники, а искатели золота. Но почему мой брат Тресков не спрашивает о главном?
— О главном? Что ты имеешь в виду?
— Индейца.
— Можно понять, к какому племени он принадлежит?
— Ни к какому.
— А Виннету его знает?
— Да, знает!
— Кто же это такой?
— Мой брат тоже его знает, потому что это наш хороший друг.
— Индеец? Наш хороший друг? Я не ослышался?
— Тресков может спросить моего брата Шеттерхэнда, если думает, что я ошибаюсь!