Но давно заглохший было захолустный город встретил нас необычайным оживлением.
Толпа на пристани — ошеломляющая смесь всех времён, племён и профессий. В костюме с иголочки джентльменистые моряки Карской экспедиции и рядом — в долгополом кафтане — татарский мулла. Густобородый казак, потомок Ермака, и москвич в черепаховых очках. Самоед в малице и кооператор-еврей в пиджаке. Горячеглазый монгол и чудь белоглазая.
Тобольск — центр округа Уральской области. Центр округа, богатого лесом, пушниной, дичью, рыбой. Центр края, в глухих углах которого туземцы ещё только начинают просыпаться от тысячелетнего сна, ещё приносят жертвы деревянным идолам, мажут им губы кровью растерзанных в их честь животных. Центр заново после революции открытой страны.
И летом по рекам, снизу и сверху, на великолепных американских пароходах, зимой на санях по терпкому снегу, из глубины дикой земли Югорской и из Свердловска, из Москвы и с полуночного Конца Земли съезжаются сюда люди всевозможных племён, обычаев и специальностей — исследовать, докладывать, налаживать, просить помощи.
Движение, шум, разговор на всех языках.
По вечерам в городском саду верещит кинематограф, и шумно радуются жизни бритые парни в кепках. А под горой сидят на лавочках у ворот седенькие потомки Ермака и потомки Кучума. И тихо тут, как в музее.
Впрочем, в музее здешнем бывает тихо только по ночам. Богатейший краевой музей без отдыха принимает посетителей.
Я увлёкся разглядыванием интереснейших коллекций птичьих шкурок, доступных обозрению и понятных только специалистам.
От выставочной части, которую осмотрел я наспех, у меня осталось странное впечатление, наверно, перевитое прежними впечатлениями от ленинградских и свердловского музеев.
За стёклами витрин в шалаше, вокруг красной грудки из материи сделанных углей, сидят неподвижные, неживые люди в шкурах.
Они точно выхвачены из тьмы времён, из времён человеческой предыстории, и застыли, как мумии. Нелепая мысль приходит в голову: если убрать, потушить эти матерчатые уголья, невсамделишный этот огонь, — исчезнут и люди, вызванные из небытия. И конечно, сейчас же спохватываешься: группа-то ведь эта не археологическая, а краеведческая, здесь куклами представлены одновременно с нами живущие люди. Надпись на витрине подтверждает: «Самоедский чум».
Групп в Тобольском музее немного, но всюду развешаны прекрасные фотографии из быта остяков, вогулов, самоедов, стоят плоские витрины-столы, висят картонные щиты с луками, стрелами, ножами и всевозможными предметами обихода туземцев.
Музей помещается на горе. Из его окон как на ладони Иртыш и мыс Подчувашный, где бился когда-то Ермак с Кучумом.
— А там вон, где деревня, — объясняет музейный работник школьникам, — прежде впадал в Иртыш Тобол. В тысяча семьсот шестнадцатом году русло Тобола было искусственно отведено на три версты выше города, чтобы река не подмывала городской берег. Работали пленные шведы.
В счастливом этом музее есть что показать не только за стеклом шкафов, но и за стёклами окон.
Первые два дня мы с Валентином чувствовали себя в Тобольске прекрасно. В городе говорили, что вот-вот снизу должны прийти два больших парохода — «Москва» и «Гусихин». Здесь они разгрузятся и сейчас же опять пойдут на низ.
На третий день дорожный зуд охватил нас, мы побежали на пристань за справками.
На пристани было безлюдно. На дверях с надписью «Справочное» висел замок.
После долгих поисков мы нашли дяденьку типа «человек произошел от обезьяны», как мы потом узнали — сторож. Он сидел на борту пристани и торжественно плевал в воду.
— Скажите, — обратились мы к нему, — не знаете, есть тут кто-нибудь из служащих госпароходства?
Он медленно поднял на нас свои пещерные глаза и заявил хладнокровно:
— Я и есть Госпар.
Потом вытащил из кармана большие, прежде называвшиеся «кондукторскими» часы и приложил их к уху. Часы не тикали. «Госпар» равнодушно отправил их обратно в карман.
Дальше между нами произошёл такой разговор:
— Скоро придёт «Москва» снизу?
— А кто её знат.
— А «Гусихин»?
— А кто его знат.
— Нет ещё сведений с ближайшей пристани о их прибытии?
— Не знам.
— Скажите, а пока не пришёл пароход, нельзя на него билеты забронировать?
— Бронь? Не знам.
— Чёрт побери! Правила-то у вас есть или нет?