Том 4. Стихотворения 1930-1940

* * *

Пусть же нынче вредительский стан содрогнется:
Кличка эта сегодня на него обернется!
Беспощадным ответом на его «заготовки»
Будет краткая речь пролетарской винтовки:
«Прощай белогвардейская жизнь!!»

Революционная молния *

Сверкает хищный глаз. Оскалены клыки.
Последний, острый взмах вредительской руки,
И – нет вредителя! Его настигла кара.
Его пронзила и сожгла
Неотразимая стрела
Молниеносного удара!
Знай, враг, шагающий к вредительской меже:
Наш часовой – настороже!

Развиваем ход! *

Гниль тонкоствольная испуганно трясется:
   «Нет, этой скоростью немыслимо идти!»
      Локомотив истории несется
         По генеральному пути.

Тринадцать станций, лет – каких! – остались сзади.
      Разгон велик. И машинист – гроза.
Гниль в страхе мечется: «Спасите!»
                    «Бога ради!»
         «Ах, бога ради!»
         «Где тормоза?»

«Ай, где-то звякнуло!»
         «Ай, где-то прогремело!»
Гниль бревнышки сует на рельсы очумело.
«Тринадцать!» Роковой для суеверов год.
…Суровый машинист уверенно и смело
Пронзает взором даль и – развивает ход!

Общепролетарское дело *

Каждый день по утрам мы
Читаем телеграммы,
Приносящие нам вести
Из страны насилия и мести,
Насилия Чаи Кай-ши и империалистских гадов,
Мести красноармейских китайских отрядов.
Газета «Норд Чайна дейли ньюс»
Пишет открыто: «Не таю-с!
Таить невозможно:
Положение тревожно.
Растут красные войска.
Несмотря на все старание,
Красная опасность столь же велика,
Даже больше, чем ранее!»
Да, нечем газете утешаться:
Красная опасность не хочет уменьшаться.
Беднота заодно с красными частями.
Неприятно делиться такими вестями?
«Дагун-бао», газетка другая.
Коммунистов ругая,
Понять все же кое-что старается,
До сути дела добирается:

«Недавно появилось много официальных сообщений о победах правительственных войск над коммунистами. На самом деле коммунисты не разбиты; их части просто переходят с места на место. Коммунисты на занимаемых территориях уничтожают все признаки частной собственности, что приводит к разрушению существовавшей там социальной структуры». Газета признает, что коммунистические идеи пользуются огромным успехом среди масс населения на юге и в Среднем Китае. Газета высказывает опасение, что условия жизни на севере Китая «могут стать плодотворной почвой» для усиления влияния коммунистов в массах. «Население Северного Китая, – пишет газета, – живет в нечеловеческих, ужасных условиях. Растет безработица».

Что ж эта газета набралася совести?
Иль преподнесла нам какие-либо новости?
Она не знала ранее,
Что средь китайской бедноты сплошное
                    вымирание,
Что жизнь ее – роковая западня
Не со вчерашнего дня,
Что мы жуткие детали
Чуть не в нашем детстве читали:

У китайцев есть своеобразный обычай, более распространенный, нежели думают в Европе, обычай выбрасывать новорожденных детей… Бросают… или топят… Варварский обычай, вызванный социальными условиями!

С. Гедин. В сердце Азии. СПБ. 1899. Том 2, стр. 417–418.

Вот и весь разговор.
Какая бездна хладнокровия
В ученом европейском муже!
Но разве с тех пор
Социальные условия
Не сделались хуже?
И разве они
В наши дни
Чужды Европе, все ужасы эти?
Матерями в Европе не убиваются дети?
Разве ужасу этому Европа чужда?
Разве не заставляет нужда
Безработные гибнуть семейства?
Сколько лжи, лицемерья, злодейства,
Какие преступные фигуры
Прикрывают «гуманность» буржуазной
                    культуры.
Разве не несколько дней лишь назад
Весь фасад
Вечерней берлинской газеты –
Каждый день приносит такие сюжеты! –
Не был поистине страшен?
Не был «шапкой» такою украшен:

Ужасное преступление матери

В отчаянии утопила собственного ребенка в Тегельском озере

(«Die Welt am Abend» от 11/XII)

Да, утопила!..
Малютку!..
Сынишку!..
Резвого шалунишку!..
Утопила сама!..
Сошла, бедняжка, с ума!..
Целый год без работы…
Изнурили нужда и заботы…
Голод…
Холод…
Зима…
Жалость к ребенку рассудок убила.
Мать родная сама
Родное дитя утопила!..
. . . . . . . . . . . . . . .
Товарищ! Европейский рабочий, читай:
Заливаемый кровью рабочих Китай,
Китайской нуждой изнуряемый,
Европейскими пушками усмиряемый,
Это – прообраз европейской судьбы,
Пролетарской судьбы,
Если б сердце рабочих к борьбе охладело.
Нет отдельной китайской революционной борьбы,
Есть борьба за общепролетарское дело!

Старые куклы *

К игрушкам дооктябрьским, детки,
Тянулись долго ваши предки,
Чтоб их схватить, потеребить,
Все изломать и истребить
И с кучей старенького хламу
Забросить в мусорную яму.

   Был для рабочих и крестьян
От них один сплошной изъян:
Все эти страшные игрушки
В руках имели войско, пушки,
Кнуты – у каждой по кнуту –
На трудовую бедноту,
И беднотою, как хотели,
Они играли и вертели.

   Конец всей этой злой игре
Был в большевистском Октябре:
Народ встряхнулся, встрепенулся,
К игрушкам подлым дотянулся
И так тряхнул их – пыль столбом!
Теперь посмотримте в альбом.

Вот это – царь,
Глава всей банды.
Он только знал
Слова команды:
«Рас-се-я,
Смир-р-р-но!..
Стой!.. назад!»…
Большой дурак,
Хоть и усат.

Игрушка важная – сановник.
Народных бед и слез виновник,
Бездушный злобный бюрократ
Держал в руках весь аппарат.

Митрополит.
            Служитель божий,
Колдун брюхатый, толсторожий,
Дурил народ,
             морил постом,
Глушил кадилом
              и крестом.

Помещик.
          Вид высокородий.
Владелец множества угодий.
Считая мужика скотом,
Всегда стоял над ним с кнутом.