И вот, когда Англия высадила войска на севере, Франция на юге, то тут наступила решительная проба и окончательная развязка. Тут выяснялся вопрос, кто был прав? Правы ли большевики, которые говорили, что, чтобы выйти из этой борьбы, надо рассчитывать на рабочих, или правы меньшевики, когда они говорили, что попытка сделать революцию в одной стране будет безумием и авантюрой, потому что ее раздавят другие страны. Эти речи вы слышали не только от партийных людей, но и от всех, только что начинающих рассуждать о политике. И вот наступила решительная проба. Мы долгое время не знали, каков будет результат. Долгое время мы этого результата учесть не могли, но теперь, задним числом, мы этот результат знаем; уже и в английских газетах, несмотря на бешеную ложь, которая сыпалась на большевиков во всех буржуазных газетах, уже и там стали появляться письма английских солдат из-под Архангельска, в которых говорится, что они встречали на русской земле листки на английском языке, в которых объяснялось, что их обманули, что их ведут воевать против рабочих и крестьян, которые основали свое государство. Эти солдаты писали, что они воевать не согласны. Мы знаем относительно Франции, что там было восстание матросов, за которое теперь еще десятки, сотни, а может быть, и тысячи французов сидят на каторге. Эти матросы заявили, что они не пойдут против Советской республики. Теперь мы видим, почему в настоящее время ни войска Франции, ни войска Англии не идут на нас, почему английские солдаты уведены из-под Архангельска и английское правительство не смеет вести их на нашу почву.
Один из наших политических писателей, т. Радек, писал, что русская почва окажется такой почвой, на которой каждый солдат другой страны, вступивши на нее, воевать не сможет. Это казалось слишком громким обещанием, это казалось посулом. Но оказалось, что так и вышло. Почва, где совершилась советская революция, оказалась очень опасной для всех стран. Оказалось, что правы были русские большевики, которые успели во время царизма создать единение среди рабочих, а рабочие успели создать маленькие ячейки, которые всех верящих им людей, и французских рабочих, и английских солдат, встречали агитацией на их родном языке. Правда, у нас были только ничтожные листки, в то время, как в печати английской и французской агитацию вели тысячи газет, и каждая фраза опубликовывалась в десятках тысяч столбцов, у нас выпускалось всего 2–3 листка формата четвертушки в месяц, в лучшем случае приходилось по одному листку на десять тысяч французских солдат{79}. Я не уверен, что и столько попадало. Почему же все-таки и французские и английские солдаты доверяли этим листкам? Потому, что мы говорили правду, и потому, что, когда они приходили в Россию, то видели, что они обмануты. Им говорили, что они должны защищать свое отечество, а когда они приходили в Россию, то оказывалось, что они должны защищать власть помещиков и капиталистов, должны душить революцию. Если в течение двух лет мы успели завоевать этих людей, то это потому, что, несмотря на то, что они уже забыли, как они казнили своих королей, – с тех пор, как они вступили на русскую почву, русская революция и победы русских рабочих и крестьян напомнили солдатам Франции и Англии об их революциях, и благодаря событиям в России в них всплыли воспоминания о том, что было когда-то и у них.
Здесь и подтвердилось, что большевики были правы, что наши надежды оказались более солидными, чем надежды капиталистов, несмотря на то, что у нас не было ни средств, ни оружия, а у Антанты были и оружие, и непобедимая армия. Вот эти непобедимые армии мы отвоевали себе. Мы добились того, что ни английских, ни французских солдат к нам повести не смеют, потому что по опыту знают, что подобная попытка оборачивается против них. Вот это – одно из тех чудес, которые совершились в Советской России.
Теперь, после четырех лет войны, когда 10 млн. человек убито и 20 млн. искалечено, теперь, когда империалисты спрашивают себя: из-за чего была война? – подобные вопросы приводят к очень интересным разоблачениям. Недавно во Франции были опубликованы переговоры, которые велись в 1916 году. Еще в 1916 году австрийский монарх начал с Францией переговоры о мире, и Франция это скрыла. Альбер Тома, который называл себя социалистом и сидел в то время в министерстве, приезжал в то время в Россию для того, чтобы обещать Николаю II Константинополь, Дарданеллы и Галицию. Вот теперь все эти разоблачения выплыли на свет божий. Они напечатаны во французской газете. И сейчас французские рабочие спрашивают Альбера Тома: «Ты говорил, что ты пошел в министерство, чтобы защищать французское отечество и интересы французских рабочих, а в 1916 году, когда австрийский монарх предлагал мир, ты, Альбер Тома, скрыл это, и из-за этого погибли миллионы людей для того, чтобы французские капиталисты нажились». Эти разоблачения еще не кончились. Мы их начали тем, что напечатали тайные договоры, и весь мир увидел, из-за чего погибли миллионы жизней, миллионы жертв. Из-за того, чтобы Николай II получил Дарданеллы и Галицию. Это знали все империалисты. Знали также меньшевики и эсеры, а если не знали, то они были круглыми идиотами, если до тех пор не изучили настолько политики и дипломатии, что не знали того, что теперь напечатано во французских газетах. Эти разоблачения идут теперь глубже, и им не будет конца. Благодаря этому рабочие и крестьяне каждой страны все больше и больше чувствуют правду и уже разбираются, из-за чего была империалистическая война. И потому все больше и больше начинают нам верить, что мы говорили правду, а что империалисты, ведя их на защиту отечества, говорили им ложь.
79
Имеются в виду газеты, издававшиеся в 1918–1919 годах иностранными коммунистическими группами, созданными при ЦК РКП(б), на английском, немецком и французском языках для распространения в войсках интервентов и среди военнопленных. На английском языке выходила газета «The Call» («Призыв»), распространявшаяся на Северном фронте. На немецком языке выходили два издания: «Der Völkerfriede» («Мир Народов») и «Weltrevolution» («Мировая Революция»). Оба издания распространялись среди германских военнопленных и на Украине. На французском языке выходил еженедельник «La Lanterne» («Фонарь»), распространявшийся на юге России.