Мечников также раздавал советы — в чем смысл жизни и личного бессмертия творческого.
Умер Мечников не таким молодым, как Зощенко, постарше, но предусмотренных им ста лет не прожил. Он умер 71 года во время Первой мировой войны — в 1916 году <...>.
Простокваша была искушением девятнадцатого века.
Покончить с собой, но об этом не может быть и речи. И не потому, что ему 51 год — он достаточно молод для самоубийства. А прежде всего потому, что коммунисты не кончают с собой. Еще раньше из Кабула, потрясенный неожиданным требованием Ларисы — развестись и никогда не встречаться, он писал Ларисе: «Как бы ни была тяжела моя жизненная катастрофа — как моего личного счастья в семейной жизни, я не покончу самоубийством, меня удержит от пули и яда мое коммунистическое воспитание. Вся моя жизненная программа».
Сталин был катастрофой покруче[375].
Люди долго шли по темно-желтой дороге, бездумно радуясь, что воздух свеж и идти легко, — шли все ниже, ниже, часто поворачивая, мимо одноэтажных бревенчатых домиков, топча светло-желтые, узкие, прозрачные сухие ивовые листья, хрупкие ивовые листья, которые августовский ветер швырял на дорогу, разметал, сгребал в кучи. И за каким-то сотым поворотом увидели блестящее, как светлая жесть, неправдоподобное море, с трех сторон окруженное вездесущими остроконечными скалами... Крошечный пароходик стоял недалеко от берега, столь же неподвижный, как скала, казался скалой, камнем, Русским островом.
Были и другие повороты, другие дороги, другие дома, но эта дорога, выбитая, вытоптанная миллионами шагов дорога — яма — была их единственным путем[376].
Но врач Соколовский не дремал. Я был его «креатурой» — как он считал, и ненависть была перенесена на меня. Не сумел поймать меня на злоупотреблении, воруя у меня карточки, чтобы показать мое «истинное лицо» — он не сумел, и карточки я нашел.
Я очень мерз прошлой зимой, ходил в опорках — всю вольную одежду в тридцать восьмом году отбирали во время обысков многочисленных, а новую казенную отбирали блатари.
Соколовский распорядился выдать мне новое — бушлат, бурки, гимнастерку и так далее.
На новой одежде моей были обнаружены вши — полбарака кричало: «вши!», показывая пальцем.
— Раздевайся!
Конечно, вши у меня были. У всех были вши.
Обо мне была написана докладная начальнику ОЛПа (тому самому Коваленко, который разбивал котелки кайлом в бараке), и меня выгнали с позором «в забой».
— Не может себя держать чисто, Иван Иванович! (Наименование интеллигентов.)
Под улюлюканье блатарей я был водворен в барак. «Общие работы и никогда больше в жизни не занимать стола, счетной работы никакой».
В конце 1938 года Соколовский был расстрелян не по Гаранинскому приказу, а по делу Берзина.
Первый случай значительного серьезного избиения меня и связан с табаком, с махоркой. Было это поздней осенью, а точнее ранней зимой 1937 года — эти два времени года на Колыме неразличимы — градусов тридцать мороза, порошкообразное высыпание откуда-то очень сверху — не из туч, а откуда-то гораздо выше...
<Колыма>
Каплан
Бывший начальник отдела кадров Министерства горной промышленности, снятый по национальному признаку, сдвинутый на лестницу, ведущую только вниз, в традиционном сталинском френче прибыл на наше строительство, чтобы возглавить, укрепить. Всякое укрепление полагалось начинать с кадров. Каплан уволил меня с должности мастера, но — так должно, по мнению Каплана — самой жизни для бывшего зека.
<Вишера>
Я видел собственными глазами, как Осипенко, секретарь митрополита Питирима и сокутежник Распутина падал в ноги и обнимал сапоги Караева...
Я знал людей в лагере, где героическое поведение было в пределах от правой щеки <до> пощечины, которую сам себе нанес.
<Вишера>
У Бердяева, как и у Троцкого (в речах), само изложение строится так, что сначала идет вывод, а потом доказательства. Экономная работа? Или это дает меньше повторов.
Кольцов и Горький печатали меня «не глядя на доску».
Черчилль не потому занимался живописью <нрзб>, что хотел превзойти Уистлера[377] или Леонардо да Винчи, а потому, что ему нужна была физическая нагрузка, разгрузка сердца, а не мозга.
375
Речь идет о Ф. Ф. Раскольникове (Ильине) и его разрыве с первой женой Ларисой Михайловной Рейснер.
377
Уистлер Джеймс (1834–1903) — американский живописец, близкий по манере письма к французским импрессионистам.