Одна из поэтических истин, найденная мной — это наблюдение, что в мире нет таких явлений физического, духовного, общественного, нравственного мира, которые не могли бы быть отражены стихами.
Стихи — всеобщий язык, единственный знаменатель, на который делятся без остатка все явления мира. Любое явление природы может быть включено в борьбу людей.
За лучшими стихами всегда стоит аллегория, иносказание, подтекст, многозначительность смысла. Ощущение, настроение, намек, полуфаза, интонация — все это область стиха, где разыгрываются сражения за душу людей.
<1969>
Сельвинский и Блок
В № 3 журнала «Вопросы литературы» за 1964 год на вопрос анкеты о содружестве муз — Сельвинский отвечал так (стр. 80):
«Когда я впервые знакомлюсь с каким-нибудь молодым поэтом, я всегда стараюсь выяснить, рисует ли он, играет ли на чем-нибудь, поет ли. Положительный ответ укрепляет в убеждении, что я имею дело с подлинным художником».
Удивительно странное представление о взаимном обогащении искусств напоминает некоторые советы Мао Цзэдуна. Китайцы несколько лет назад изобрели физическую работу для ответственных партийных работников высшего полета. В этой рекомендации китайцы видят ни много ни мало как уничтожение противоположности между умственным и физическим трудом. Ясно, что как бы партийному бюрократу ни было полезно сбить лишний жирок — отношения к марксистской теории это никакого не имеет.
Сельвинский говорит вовсе не о поэзии и не о музыке. Музыка не игра на балалайке, а нечто совсем другое. Для постижения музыки, для ощущения музыки не обязательно обладать музыкальным слухом, слухом настройщика, а тем более не обязательно играть на балалайке, петь и рисовать.
Так, музыка, о которой говорил Блок в одной из последних своих речей, «музыка революции»[95], ритмы времени — все это не имеет никакого отношения к игре на балалайке и на гитаре, и просто удивительно, как Сельвинский решается на такие странные утверждения.
Кстати, сам Блок был человеком, лишенным музыкального слуха (на это Блок жаловался неоднократно).
Бальмонт — поэт безусловно музыкальный. Благозвучие его стихов имеет музыкальную основу. Но такой тончайшей звуковой инструментовки, какая есть у Блока, у Бальмонта мы не найдем. Вообще с этой стороны Блок — для нас еще не открытая Америка. Работы о Блоке утверждают его как поэта революции. Но о Блоке, как тончайшем мастере, написано ничтожно мало.
Л. И. Тимофеев написал работу[96] о принципе контрастности в поэзии Блока. Но ведь контрастность — это элементарно, это начальная поэтическая грамотность — использование и овладение способом контраста. Любой поэт пользуется этим приемом. Находки Блока гораздо сложнее. Только о рифмах можно написать много. Рифмы Блока бывают разные. Рифмы всегда целенаправленны. Применяются рифмы нарочито бедные, нарочито простые (Россия — глухие) (своего — твоего) и т. п. в тех случаях, когда содержание огромно и не должно быть отвлечено какой-либо звонкой, новой рифмой. В этом он, как и во многом другом, противостоит Маяковскому с его пониманием исключительной роли рифмы в создании стихотворения.
Ритмичные находки, интонационные находки Блока очень велики, но я не литературовед и замечания эти делаю к случаю.
Звуковая организация стихов Блока находится на очень большой высоте.
— и бесчисленное количество других стихов — все это величайшие вершины русской поэзии, взойти на которые удавалось только Пастернаку, может быть...
<1964>
Рассказы Бунина и стихи Бунина
Больше всего отвечают моему нынешнему идеалу рассказы Бунина последних лет — только не такие, как «Чистый понедельник». «Чистый понедельник» — это рассказ старика, психологический феномен, объясненный еще Мечниковым в его этюдах о природе человека. Суть дела в том, что стареющие люди незаметно для себя концентрируют художественное внимание на вопросах пола особенным образом. Этого не избежали ни Толстой, ни Гёте, ни Виктор Гюго. Речь идет о таких рассказах Бунина, как «Сапоги», как рассказ о мужике в поезде. Это — не зарисовка из записной книжки. Это продуманные законченные рассказы.