Потом швейцар откроет с улицы дверь первым нерешительным посетителям. Оркестр заиграет громче, чтоб они не повернули назад. Одна из девушек звонко подхватит два-три такта, и каждая состроит то лицо, которое считает наиболее действенным: Геди — отсутствующее, Стелла — загоревшееся. У первых посетителей слишком большой выбор. В особенности бургомистры из маленьких городков; те, не усаживаясь, похаживают сперва вдоль всего буфета. Призывы буфетчиц и красноречивое их молчание они принимают как давно подобающую им дань, тогда как внутренне они, быть может, трепещут за прихваченные с собою деньги из городской кассы. Когда они осмотрят все вплоть до не занятых еще столиков на заднем плане «Гарема», для девиц настает минута решительного боя за бургомистра. Каждая старается изо всех сил, чтоб ее заметили, и если посетитель станет колебаться, он прочтет в ее беспощадной гримасе, что рядом, у ее товарки, его не ждет ничего, кроме горького разочарования, и что он глупец.
К одиннадцати столики в ресторане будут заняты, площадка для танцев наполнится действительно дружными парами, тогда как до сих пор ее оживляли только наемные танцоры, и в слабо освещенных уголках между картонными переборками заскользят кельнеры. Наступает час, когда земные недостатки заведения исчезают. Никто не видит больше пыли на гирляндах из бумажных цветов. Экзотические пейзажи, насаженные, точно кляксы, по стенкам, становятся райскими, а из далеких зеркал за буфетом сияют лучезарные солнца. Иллюзия, опьянение и убеждение, будто счастье и впрямь достижимо, побуждают самых несдержанных поднимать крик и шум; тотчас подходит рыжий швейцар-великан; он выражается мягко, но решительно. Если ничто не подействует, он напомнит, что на той же улице, прямо против входа, помещается полицейский участок.
После этого он может спокойно отойти, и выходят на сцену с одной стороны камерный балет, с другой — владелица «Гарема» Адель Фукс собственной персоной. Ангажированные танцовщицы на глазах восприимчивых зрителей слетают, неземные, по воздушной лестнице. В действительности дирекция сумела приспособить для этой цели лестницу ступенек в пятнадцать. Она, правда, ведет непосредственно к уборным, но к ним примыкает узенькая комнатка, где переодеваются балерины. Превратившись из бедных девушек в ослепительных фей, длинноногие переступают со ступеньки на ступеньку; те, что пониже, скачут перед ними, у каждой за гофрированной прической колышется огромный пук перьев, а руки и ноги, которые они преподносят как тонко отделанную драгоценность, блестят в свете прожекторов, точно эта кожа только что от ювелира — или, скажем, из ломбарда.
Объявляет о них дама, которая обыкновенно держит у рта рупор и подпевает под музыку шансонетки. Она одета в черное и говорит с венским акцентом. Вставляя свои замечания, она выполняет «юмористический дивертисмент», возвещенный афишей на улице. Кроме того, любопытство прохожих разжигают огромные плакаты о ста премированных красавицах. В действительности танцует их только девять. Премированы ли и красивы ли они — можно спорить, но работают девушки на совесть, потому что они за это как-никак получают ужин и две марки. Господину у эстрады, который долго смотрел в глаза самой долговязой девице, Нейман, танцовщица неожиданно улыбнется как будто из своего действительного мира, — ничего от ослепительной феи, простая, серьезная, хорошая улыбка.
Только после балета показывается публично Адель Фукс. Она — коронный номер программы, и дается он только по неутомимым настояниям нескольких завсегдатаев. Уже двенадцать часов, Адель много выпила и сейчас способна побеждать. Возносимая аплодисментами, она всплывает на эстраду и садится за рояль. Дирижер делает знак оркестру играть приглушенно. Адель поет, сама себе аккомпанируя. У задних столиков ее еле слышно. Но певица впечатляет самим своим видом. Голос разбитый, она много лет надрывала его в кафешантанах прежних времен, — сохранилась только мимика. С ее помощью певица создает иллюзию торжествующей дивы, она — властительница жизни в том плане, как подает ее джаз, и мало-помалу Адель увлекает и тех, кто видит в ней только стареющую женщину.