— До чего люди лживы!
— Вы говорите про их кривлянья за обедом? — Мария не видела оснований делиться своими сведениями, хотя Лисси только того и ждала.
— Фрейлейн, зачем госпожа ездит к вам? — спросила она, наконец, напрямик. — Эдгар постоянно возит ее к вам. Он и сам осматривал квартиру. Но что там может быть такого?.. Все-таки когда-нибудь и я позволю себе заглянуть в окна.
— Вы тоже ничего не увидите, — сказала Мария. «Но услышите плач ребенка!» — подумала она. Ей очень не хотелось, чтобы Бойерлейн узнал про него. О делах семьи уже достаточно посудачили.
Лисси позвали. Мария осталась одна, и сразу ей стало не по себе.
Она впервые прямо признала, что ее вторая, ночная жизнь была более естественной.
«Милый бар, пристойный «Гарем»! — думала Мария, размышляя о семействе Бойерлейнов. — Все девушки там из деревни, от земли. Они справляют свое дело, и ни одна не желает другой зла, хотя бы та изо всех сил отбивала у нее клиентов. Отработав, они спят или выходят подышать свежим воздухом — вот и все. Перед их стойкой может сидеть на табурете «большой человек» или хоть беглый каторжник, опознанный ими, король преступников, но полиция через них ничего не разведает. Девушки при всей своей деловитости еще и романтичны».
Интриги Викки так же чужды благодушия, как и поведение ее мужа. В сущности Мария понимала здесь не больше Лисси, хотя сама была действующим лицом. Она говорила самой себе: «Они дурные люди! Но какая польза этим людям от их неискренности? Никакой: они только все сильнее запутываются. Они не доверяют друг другу, нарочно водят друг друга за нос и этим усиливают взаимное недоверие. Я же им нужна, чтобы у него было что-нибудь против нее, а у нее — против него; поэтому я должна здесь сидеть. Чтобы в конце концов все взлетело на воздух!»
То, чего она ждала, разразилось в тот же день. Бойерлейн, хозяин дома, вовремя явился к обеду. Раньше у него это было не в обычае.
— Что такое? Опять никого, кроме вас?
Точно он не знал заранее!
— Фрейлейн, придется нам сесть за стол одним.
— Что ж, можно. Я ведь знаю, что вы раз навсегда верны вашей жене. Но пошли бы вы лучше в ресторан, здесь вы не получите ничего, кроме камбалы!
— Вы заказали себе камбалу?
— Да.
— Кто, собственно, ваш друг?
— Моряк.
— Вы ему изменяли, пока он в плаванье? У меня подозрения насчет вас и Курта.
— Ну, скажем, с Куртом. Мой друг тоже мне изменил, — проговорила она вдруг и поглядела на собеседника.
Толстяк, как видно, ничуть не смутился.
— Искренне сочувствую! — пробурчал он. — С кем же?
«Что, если я ему расскажу? — подумала Мария. — Но он не поморщит своих жирных щек, и я никогда не выведаю, что он — не поверил или давно уже все знал?»
Бойерлейн между тем не отступал от занимавшего его предмета.
— Теперь Курт живет, говорят, с пожилой женщиной. Вы ее не знаете. Он это делает ради ее лавочки, насколько мне известно. Своеобразный метод. Как бы вы к этому отнеслись с деловой точки зрения? Должен сознаться… — Он не досказал. — Скажите, — начал он вместо того, — почему вы теперь всегда сидите в шапочке? У вас такие красивые пепельные волосы, если мне об этом разрешается упомянуть, а вы их наглухо прячете!
— А это из-за подбритых бровей. Шапочка дает более подходящую линию у лба.
Мария склонилась над работой. Ей было досадно на себя, что сердце у нее стучит. Адвокат знает о ее двойной жизни! Высказываться напрямик было не в его нраве. Он только хочет заставить ее открыть свои высветленные волосы, а сейчас он поднял что-то с полу, чтобы проверить, носит ли она еще шерстяные чулки. Ну, об этом она позаботилась: чулки, во всяком случае, не шелковые! Те надеваются только вечером.
Между тем его лицо залила легкая краска.
— У вас свободен сегодняшний вечер? — спросил он. — Я хочу предложить вам постоянную дружбу. Почему бы и нет?
— Потому что вы решили соблюдать верность.
— Я могу решить и по-иному.
— Не верю. — Мария хотела говорить только сухо. — Я знаю Викки, — добавила она, переведя дыхание.
Но что за тон нашла она бессознательно для этих трех обыкновенных слов, если Бойерлейн сперва передернулся, а потом на ее глазах обратился в камень!
— Вы ненавидите Викки, — сказал он, не повысив голоса. — У меня уже не раз создавалось такое впечатление. Теперь я это знаю. Поэтому вы сидите здесь. Сколько вам еще потребуется времени, чтобы погубить Викки?
— Глупый вопрос! — Голос ее сам собою упал.
Бойерлейн сразу с нею согласился: