— Увезли вашего ребенка, увезли!
— Где он, госпожа Цан?
— На какой-то вилле. Я кое-что слышала через дверь, когда там сидела госпожа директорша. Голландки все время заслоняли замочную скважину, но мне было слышно. Когда госпожа директорша вышла, сейчас же появились возчики — да, и среди сутолоки ребенок исчез. Кто бы мог его увезти? — Госпожа Цан, придя в себя, постепенно возвращалась к действительности. — Не голландки, потому что они меня запирали, когда все уже было увезено. Они хоть что сделают ради денег. Откуда берутся такие дурные люди?
— На вилле, госпожа Цан?
— Да. Но это не значит, что госпожа директорша дурной человек. Вы представляете себе, фрейлейн, каково должно быть на душе у госпожи директорши, когда она молится? — спросила Матильда Цан, подняв на Марию опустошенное лицо.
Минго процедил сквозь зубы:
— Больше вы ничего не знаете? Так ступайте-ка опять в церковь!
— Я пойду в миссию, где меня знают и допустят к работе. У них есть дом для беспризорных детей.
Швейцариха могла только подтвердить, что из квартиры вывезли мебель. Жилицы сказали ей, что у них еще нет новой квартиры и что ребенок с матерью съехали будто бы еще раньше.
— Заявите в участок, фрейлейн. Это дело полиции.
Но и в полиции ничего не было известно. Начальник отделения зарегистрировал похищение ребенка. Однако не удержался и добавил:
— Кто нынче похищает детей!
Он учинил допрос:
— Это отец?.. Нет? При чем же здесь вы? Ах, так, понятно: дама вправе прибегнуть к чьей-то защите. Что ж, помогите ей, у нас вся эта процедура идет не так-то быстро. При ребенке был по крайней мере рожок с молоком или хоть сухарик? — справился начальник.
Между тем его подчиненный принес новые сведения и объявил:
— Насчет мебели улаживается, фрейлейн. Ее свезли к аукционисту. Вы предъявляете претензию? А ребенка никто не видел. На вилле, говорите вы? Ваши голландки не отметились у нас перед отъездом, но мы их можем разыскать. Где в окрестностях Берлина может быть эта вилла?
— Пошлите к адвокату Бойерлейну! — потребовала Мария и назвала адрес.
— Сразу же взять и послать жандарма! Придумали! К людям известным полиция подходит осторожно. Правда, господин, взявший вас под защиту, — моряк, но к такому лицу, как Бойерлейн, он тоже не вломится в квартиру и не заявит, что тот похищает детей.
Начальник отделения поглядел вслед удалявшейся паре, потом позвонил в полицию комиссару Киршу.
— Господин комиссар, девица из дома номер семьдесят четыре, которую вы велели взять под надзор, только что сделала заявку, что у нее похищен шестимесячный ребенок.
В ответ он услышал:
— Знаю. Вилла, где укрыт ребенок, находится в Целендорфе. Она принадлежит некоей Адели Фукс. Я уже сделал необходимые распоряжения. Установите наблюдение за домом, где проживает адвокат Бойерлейн! Впускайте каждого, не исключая и людей, которые принесут ребенка!
Первым появился у Бойерлейнов Минго. Мария осталась внизу. Она решила подняться только тогда, когда он кивнет ей из окна. Она боялась встречаться с Викки, пока ребенок в опасности.
Горничная Лисси любезным тоном объяснила красивому юноше в рабочей одежде, что никого нет дома. В эту минуту с парадного вошел Курт. Он узнал Минго и хотел уже быстренько шмыгнуть назад на площадку, но передумал и шумно захлопнул дверь.
— Вот и я! — проговорил он. — Что нового?
Он сделал несколько шагов навстречу Минго, а тот навстречу ему. Для Лисси это было захватывающее зрелище, от которого она не могла оторвать глаз, сердце ее билось в ожидании чего-то необычайного.
Ни Курт, ни гость не назвали друг друга по имени. Это, видимо, было излишне, как между старыми знакомыми. Они сразу приступили к делу.
— Я хочу знать, где ребенок, — потребовал один спокойно, но настойчиво.
Другой спросил:
— Чей ребенок?
Так как Минго не сразу нашелся ответом, Курт проговорил еще насмешливей:
— Не твой ли, голубчик?
У моряка покраснел лоб под корнями волос — нетронутая загаром полоса. Его противник понял опасность и сразу перешел на товарищеский тон:
— Друг мой, меня это тоже касается.
— Мария — моя девчонка, — заявил Минго.
— А ребенок у нее от меня, — напомнил Курт. — Так! Не делай страшных глаз! И кулак сунь обратно в карман. Лучше поладим миром.
— Мне нужен ребенок.
— Мне тоже. Но я не могу его найти. А то я пошел бы с ним к Марии. Понял? Потому что ребенок мой, — подчеркнул он.